Цивилизация
В современном испанском искусстве довольно сильна традиционная пластическая линия, берущая начало в живописи тамошних великих живописцев. Но для представительства на международной арене испанцы предпочитают выбирать художества другого рода. Антони Мунтадас принадлежит как раз к тем авторам, чьи работы символизируют постфранкистскую культурную парадигму. В 1970-е годы страна жаждала быстрых преобразований, в том числе в изобразительном искусстве, и Мунтадас сумел одним из первых протоптать тропинку в сферу глобализованного контемпорари-арта. Например, в 1976 году он участвовал в знаменитой кассельской «Документе» с видеоинсталляцией «Последние десять минут». Это произведение фигурирует и на нынешней выставке: три монитора транслируют ретро-новости, некогда позаимствованные из телевизионных эфиров Вашингтона, Касселя и Москвы.
Авторская мораль: различия в идеологиях и национальных менталитетах не мешают сближению медийных форматов. Последующие десятилетия сей вывод полностью подтвердили.
Антони Мунтадас в принципе склонен к исследованию банальностей. По этой причине в его работах бывает непросто вычленить креативную составляющую. Взять, скажем, его недавнее видео «О переводе: На обозрение», где в режиме нон-стоп транслируется бесконечная мизансцена с участием множества персонажей, предположительно пассажиров в японском аэропорту. Одни снуют по залу, другие что-то разглядывают сквозь стеклянную стену. Нет никакого события, а есть лишь упертость художника, решившего во что бы то ни стало следить за поведением толпы. Именно благодаря этой неотступности видеоролик начинает обретать признаки произведения искусства. Недаром Мунтадас вынес в заглавие экспозиции слоган про восприятие и соучастие. По сути, все его опусы требуют от зрителя максимальной вовлеченности и желания разобраться, что же все-таки автор подразумевал.
Стоит лишь ослабить заинтересованное внимание, как карета превращается в тыкву, то есть улетучивается магия искусства и остается набор тривиальных изображений.
Концептуальная подоплека у Мунтадаса настолько сильна, что он даже не особенно заморачивается производством собственных визуальных образов. Для него трактовка важнее исходного материала — так что за важность, откуда материал почерпнут. Вот и в новом фотографическом проекте «О переводе: Режим ожидания: Москва» он комбинирует собственноручную съемку с архивными кадрами. У них имеются свои авторы, которые педантично перечислены в аннотации, но совершенно понятно, что испанцу без разницы, кто конкретно запечатлевал очереди в мавзолей Ленина или в винный магазин. Его занимает сама по себе историческая привычка россиян выстраиваться друг за другом по всякому поводу. Сравнение советского прошлого с днем сегодняшним приводит Мунтадаса, а вслед за ним и зрителя к довольно оптимистическому заключению: московские очереди стали менее многолюдными, более расслабленными и похожими на любые другие в цивилизованном мире.
Нельзя сказать, впрочем, что мэтр зациклен на социально-политических аспектах.
Он берется за те сценарии, которые почему-то представляются ему любопытными. Например, Мунтадас бывает не прочь сосредоточиться на персональной психологии: возьмет да и зафиксирует жестикуляцию говорящего человека, не обращая внимания ни на мимику, ни на смысл произносимых фраз (видео «Портрет»). А иной раз озаботится вдруг созданием медитативных аллегорий, выстраивая инсталляции вроде «Сиесты», где на реальное кресло в белом чехле проецируются беззвучные кадры из старых кинофильмов. Но критика современных нравов остается его коньком. То он выпустит на улицы Нью-Йорка роскошный лимузин, на затемненные стекла которого изнутри салона проецируются надписи типа Power Symbol (документация этой акции на выставке прилагается), то обрушит сатирические стрелы на культ жестокого натурализма, царящий в средствах массовой информации (видеотриптих «Аплодисменты» представлял Испанию на Венецианской биеннале 2005 года). Так или иначе, говорить о фирменной манере или о круге излюбленных этим авторов сюжетов несколько затруднительно. Перепархивая с предмета на предмет, Мунтадас оставляет за собой траекторию, изгибами которой его персональный стиль и определяется.
