Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

«Кино — это три месяца жизни коту под хвост»

Режиссер Ричард Кертис рассказал «Газете.Ru» о своем фильме «Бойфренд из будущего» и о том, почему этот фильм станет для него последним

Режиссер Ричард Кертис рассказал «Газете.Ru» о фильме «Бойфренд из будущего», английском юморе, усталости от режиссуры и о том, откуда у чешского эмигранта британское воспитание.

В прокат выходит «Бойфренд из будущего» — романтическая комедия о путешествиях во времени, с помощью которых молодой герой пробует устроить свою личную жизнь, преодолевая «эффект бабочки» — цепь необратимых следствий в настоящем, запущенных изменениями в прошлом. Картину (оригинальное название которой — «About Time» — можно перевести и как «О времени», и как «Пора...») снял патриарх жанра Ричард Кертис — автор «Реальной любви» и «Ноттинг Хилла». В интервью «Газете.Ru» Кертис рассказал о том, почему больше не хочет снимать кино и как в «Бойфренде» очутились Кейт Мосс и Чарльз Диккенс.

— Вы недавно сказали, что «Бойфренд» будет вашей последней режиссерской работой...

— Да, просто именно это мне кажется правильным на данный момент. Собственно, фильм рассказывает о том, что надо попытаться получать удовольствие от каждого прожитого дня. А если ты делаешь кино, считай, три месяца из твоей жизни — коту под хвост. Я часто задумываюсь в последнее время: допустим, я хочу провести 20 дней со своим другом Биллом Найи. Где это лучше сделать: на каком-нибудь курорте в Саффолке или на съемочной площадке? Ну вот я и решил не ставить себя в ситуацию, когда приходится выбирать. Правда, теперь вопрос в другом: как бы уломать Билла Найи завязать с актерством и отправиться со мной исследовать пляжи Ипсвича? (Смеется.)

— Что-то вы совсем нелестно отзываетесь о режиссерском ремесле.

— Не сказать, что прямо уж нелестно, но это занятие сильно выматывает — и физически, и морально. Удовольствие от процесса не перекрывает мучения. Когда ты всего лишь сценарист, это совсем другой вопрос. Помню, когда я написал свой самый первый сценарий и дело дошло до съемок, я бегал вокруг режиссера и говорил: «Ну дай, дай мне там кое-что изменить!» А он наотрез отказывался. Говорил: «У тебя был целый год, чтобы это написать, а у меня всего лишь день, чтобы это снять». Вот с этим напряжением я и не могу больше справляться. В «Бойфренде из будущего» все сцены на пляже — а их там полно — нам было необходимо снять за один день. Других вариантов не было.

— Если Найи все-таки не согласится уходить из профессии, чем теперь займетесь?

— По-прежнему буду писать сценарии. Это-то мне никогда не надоест! Также хочу проводить больше времени с семьей, с детьми. Хочу показать им мир, поездить с ними в те страны, в которых я сам жил, пройтись по местам боевой славы.

— Вы же, насколько мне известно, все детство провели в переездах из страны в страну. Что ж вам не сиделось-то?

— Просто мой отец работал на крупную компанию, и мы постоянно переезжали. Отец вообще был удивительным человеком. Он родился в Италии в семье чешских эмигрантов, и его звали Антон Чекута. Затем они переехали в Чехословакию, но в итоге осели в Австралии. Там никто никогда не мог правильно произнести его имя. И вот году эдак в 1936-м он решил, что пора открыть телефонную книгу и выбрать оттуда самое нейтральное имя из всех, что только можно найти. Он хотел взять себе псевдоним только ради того, чтобы все могли писать его правильно и чтобы никто над ним не смеялся. В итоге мой отец стал Тони Кертисом, и до конца жизни ему пришлось носить имя кинозвезды. Знал бы он, что по этому поводу его будут дразнить еще больше!

— Тем более что и сам Тони Кертис вовсе не был Тони Кертисом...

— Точно! Какая злая ирония. Он был Бернардом Шварцем и рос в семье эмигрантов из Венгрии. Я так понимаю, любой выходец из Восточной Европы, кому не нравится его имя, может спокойно менять его на Тони Кертиса (смеется). Будем считать, что традиция заложена.

— Как же вы, чех, родившийся в Новой Зеландии, умудрились стать типично английским джентльменом?

— Этому в Британии учат в школах-пансионах для мальчиков. Прямо муштруют и лепят из тебя джентльмена, хочешь ты этого или нет (смеется). Кстати, не знаю, заметили ли вы, но я уже давно наблюдаю тенденцию: неангличане пишут об Англии с большей любовью, чем сами англичане. Я ни в коем случае не пытаюсь себя поставить с ними в один ряд, но вот, например, Оскар Уайлд и Джордж Бернард Шоу были ирландцами, Том Стоппард родился в Чехословакии, Энтони Мингелла происходит из итальянской семьи. Думаю, эта закономерность связана с тем, что у англичан неплохо развита ненависть к себе. Поэтому только люди со стороны могут прийти и оценить эту прекрасную страну.

— Как думаете, такое понятие, как «британский юмор», на самом деле существует?

— Сомневаюсь, а даже если и существует, он постоянно меняется. Когда я был молодым, образцом «британского юмора» считались работы «Монти Пайтон», а они всегда были пародийными, шумными, сюрреалистичными, то есть абсолютно противоположными тому, что делаю я. При этом я обожаю «пайтонов», само собой. Но я не считаю, что они олицетворяют собой этот пресловутый «британский юмор». Более того, его вообще никто не олицетворяет, поэтому будем считать, что его нет (смеется). Как нет юмора и американского, например, а иначе что таковым считать — Вуди Аллена или «Девичник в Вегасе»?

— Героиня Рейчел МакАдамс в фильме отличается особой любовью к Кейт Мосс. Вы, похоже, тайный фанат Кейт?

— Очень даже явный. Я в 1999 году написал сценарий к специальному эпизоду «Черной Гадюки», и там Кейт исполняла роль Мэрион, жены Робина Гуда. С тех пор я стараюсь протащить ее — или упоминание о ней — во все свои работы.

— А как Диккенс попал в фильм? Им одержим уже персонаж Билла Найи.

— Я и вправду считаю, что Диккенс — очень смешной писатель. И по настроению он подходит общей тональности фильма. А еще, знаете, я искренне не понимаю людей, которые говорят что-то вроде «Я сейчас перечитываю «Войну и мир», открываю много нового». Перечитываешь?! Да откуда у тебя нашлось время ее хотя бы один раз прочитать? Так вот, Диккенс всплыл еще и потому, что я из его романа «Домби и сын» прочел только первую половину — вторую не могу добить уже 11 лет. Только не подумайте, что я за эти 11 лет больше ничего не читал! (Смеется.) Но времени на это катастрофически не хватает, конечно. Поэтому я и придумал этот сюжетный ход: герой Билла Найи возвращается в прошлое только лишь с целью читать и перечитывать книги. Я бы многое отдал, чтобы иметь такую возможность.