Цивилизация
Кажется, еще никогда Иван Вырыпаев не работал так активно, выпуская один спектакль за другим, как после назначения руководителем столичной «Практики». Его первой работой в «Практике» в качестве худрука стал «Сахар» — то ли спектакль, то ли концерт, состоящий из выступления музыкальной группы, исполняющей его тексты. Дальше была «Благодать и стойкость» по книге американского философа Кена Уилбера, рассказывающего историю смерти жены автора от рака. Несмотря на наличие у этих двух произведений точек пересечения, это были совершенно разные вещи — и по духу, и по задачам (что довольно неожиданно для Вырыпаева, творчество которого раньше вполне четко можно было разделять на разные периоды, между собой почти не соприкасавшиеся).
«UFO» на их фоне кажется еще одним, третьим путем.
Как ни странно, «UFO» для Вырыпаева – первый и пока единственный моноспектакль. На самом деле, в это даже сложно поверить – в исполнении своих текстов он в той или иной форме участвовал почти всегда. Более того, в сознании многих зрителей Вырыпаев уже настолько соединился с ними, что, даже если в каком-то спектакле по собственной пьесе он выходит на сцену на несколько минут (или не появляется вообще), все равно неизбежно кажется, что звучит его голос.
Тем интереснее, что в премьере «Практики» Вырыпаев читает монологи от лица сразу десяти разных персонажей.
Впрочем, было бы наивно полагать, что хотя бы одного из них он примется играть. Вообще, ничего из того, что принято называть «театром», в этом спектакле увидеть не получится.
И пьеса «UFO», и ее постановка возникли из разового опыта, осуществленного Вырыпаевым три года назад. Тогда в рамках проекта молодых кураторов Сабы Лагадзе и Ксении Орловой «Театральная бессонница» прошла ночь его спектаклей, для которой продюсеры предложили ему придумать какую-нибудь особенную акцию. Так возник перформанс «Youtube. Где мы?».
В течение часа Вырыпаев стоял на сцене и зачитывал свидетельства разных людей о встрече НЛО, якобы собранные им для так и не снятого фильма.
Все это было озвучено психоделической музыкой и украшено роликами с Youtube о встречах с инопланетянами.
Собственно, пьеса «UFO» — это и есть текст, в тот раз впервые прочитанный Вырыпаевым, с одним только важным дополнением. Постановка в «Практике» — уже не первая версия спектакля. Полтора года назад Вырыпаев поставил пьесу под названием «НЛО. Контакт» в варшавском театре «Студио» со студентами Краковской высшей театральной школы; эту работу даже привозили в Москву на фестиваль студенческих спектаклей «Твой шанс».
В том варианте режиссер и драматург выходил на сцену только перед началом в роли себя самого (его монолог включен в пьесу), у каждого из героев был свой исполнитель, а действие, как и в перформансе, сопровождалось видеороликами. На таком фоне новая версия спектакля выглядит самой радикальной и кажется полным отказом от театра –
в этот раз Вырыпаев делает так, чтобы вообще ничто не отвлекало зрителей от звучания текста.
Весь спектакль состоит в том, что драматург-режиссер-актер сидит на сцене за столом и с листов читает свою пьесу. Иногда фоном начинает звучать музыка, но ее, честно говоря, почти не замечаешь. Единственные две детали, которые можно было бы назвать оформлением, — железная стенка у него за спиной да стоящий сбоку штандарт с рекламой фирмы Solihard — как выясняется дальше, не вполне реальной.
Вырыпаев демонстративно провоцирует зрителей — особенно тех из них, которые ничего не знают о спектакле, на который пришли.
В каком-то смысле «UFO» — сеанс наглого обмана, или даже, говоря определеннее, «развода» (собственно, точно так же, как и большинство любых рассказов про НЛО). От первой до последней минуты зритель так и не будет понимать, можно ли вообще это назвать словом «спектакль». Можно ли верить хоть чему-то из того, что говорит драматург, то и дело произнося прямо противоположные вещи, отрицая собственные тезисы и вообще явно путаясь в показаниях, когда рассказывает о своем якобы документальном проекте.
Девять вымышленных героев для Вырыпаева – девять масок, в разной степени отражающих его самого. Девять человеческих типов, разных конструкций сознания.
Девять моральных состояний – по сути, в каждом из монологов ключевым становится одно понятие, категория, самая важная в жизни и мире для того или иного человека. Их легко перечислить:
безопасность, тишина, простота, чувство сопричастности с миром, познание себя, открытость, благодарность, ощущение Бога, путь домой.
В спектакле «Кислород», прославившем Вырыпаева в 2000 году, он строил текст на десяти цитатах из Библии и диалоге с ними, часто приводившем к их отрицанию. Нетрудно догадаться, что на этот раз он, уже ни на что не оглядываясь, как бы формирует свои собственные заповеди, делая это в максимально прямой форме.
Кажется, Вырыпаев — единственный сегодня художник как минимум в России, который не стесняется и не боится в чистом виде, без метафор и символов, а простыми словами, рассуждать о моральных истинах.
Всерьез сказать что-то вроде «мы должны быть благодарны родителям и учителям. Мы должны быть благодарны друг другу, благодарны возможности жить, возможности получать знание. Возможности любить и быть любимыми». Сейчас, когда давно не осталось уже ни одного афоризма о смысле жизни, не поставленного под сомнение, Вырыпаев упорно говорит о том, что есть все-таки духовные и чувственные константы, которые правят миром.
И чуть самонадеянно пытается указать человечеству дорогу, которая может его спасти.
НЛО для Вырыпаева — только игра, только смешной и нелепый повод для разговора. Из всех свидетельств людей, которые якобы встретились с пришельцами, почти ни один так и не скажет о них ни слова. Все будут описывать только свое состояние, только пережитый ими внутренний переворот. Ситуация встречи с НЛО для Вырыпаева означает контакт не с инопланетянами, а с миром, с самим собой и с ощущением собственного предназначения. Вырыпаев произносит монологи героев сплошным потоком, своим фирменным быстрым вдохновенным речитативом. Он делает между ними паузы, но все равно никак их не разделяет и не стремится дать персонажам какие-то особенности, которые могли бы их отличать друг от друга. Его главная и единственная цель — просто рассказать текст как единую конструкцию, а не серию монологов;
не зная, что «UFO» — пьеса, об этом вряд ли можно было бы догадаться.
Но тут-то и возникает двойственная ситуация: в таких условиях легко начать принимать все, что говорит Вырыпаев, совсем уж за чистую монету, считать все высказывания его собственными и возмущаться заявлением о том, что «дети бедные страдали в немецких концлагерях, они страдали по вине своих родителей и своих предков, которые забыли о благодарности».
На самом-то деле в тексте нет ни одного слова от самого Вырыпаева, все это — мнения героев, за которые автор ответственности не несет. Одно из главных качеств Вырыпаева — спасительная ирония, благодаря которой спектакль становится совсем иным, чем кажется, если воспринимать его всерьез. И в финале «UFO» Вырыпаев решается на ход, который разрушает до основания то, о чем автор говорил до сих пор.
Он вводит еще одного персонажа, который не встречал НЛО не только в прямом, но и в переносном смысле. Это директор компании Solihard Виктор Ризенгевич, которого, напомним, играет сам Вырыпаев.
Директор Вырыпаева разоблачает и сообщает официально то, о чем большинство зрителей давно уже догадались, – что
отказался спонсировать его фильм, узнав, что на самом деле он ни у кого интервью не брал, а всех героев придумал.
Но на этом саморазоблачение драматурга только начинается. Дальше Ризенгевич скажет,
что не существует и фирмы Solihard и даже его самого тоже. Герой прямым текстом признается, что он только персонаж, сочиненный Вырыпаевым. А дальше зрителям становится совсем сложно.
«Перед вами персонаж, и говорю я сейчас не своими словами, а словами автора. Актер тоже выполняет волю автора. Вернее, актер выполняет волю режиссера, который в свою очередь выполняет волю автора», — говорит Ризенгевич, и тут у зрителя происходит «когнитивный диссонанс».
Еще раз: Иван Вырыпаев играет Виктора Ризенгевича в спектакле Ивана Вырыпаева по пьесе Ивана Вырыпаева. С Ризенгевичем — ладно, мы уже разобрались, что его нет. Но Вырыпаев-то здесь, перед нами. Только в каком именно качестве — уже не понять. Где граница между текстом, актером, режиссером и автором?
В финале режиссер-исполнитель ничего не оставляет от своей пьесы, разоблачает свою мистификацию и деконструирует собственный миф. Ризенгевич напоследок обещает показать зрителям, что же во всей этой истории является-таки реальным, — и просто замолкает.
