Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

«Я человек, и только потом — русский»

Российский призер фотоконкурса World Press Photo рассказал «Газете.Ru» о выставке победителей в Москве

В центре дизайна Artplay открылась выставка победителей международного фотоконкурса World Press Photo-2014. Один из его призеров — российский фотограф Никита Шохов рассказал «Газете.Ru» о своих снимках из серии «Утриш», отношении к воде и пристрастии конкурса к кровавым сюжетам.

В этом году среди победителей World Press Photo оказались три русских фотографа: Данила Ткаченко с серией портретов сбежавших от цивилизации отшельников «Побег», Елена Чернышева с апокалипсическими кадрами повседневной жизни Норильска из серии «Дни ночей — ночи дней» и Никита Шохов с проектом «Утриш» — лирическими снимками колонии нудистов на одном из черноморских островов. Помимо голых людей, Шохов снимал малопривлекательные раскрасневшиеся тела отдыхающих, из-за которых пляж стал походить на муравейник (серия «Черноморские каникулы»), а также хипстеров из «Солянки», интеллектуалов из Политеха и завсегдатаев стриптиз-клубов («Moscow Night Life»).

— Как родился проект «Утриш»?

— Пляж появился из моего детства, из ощущения, что человек входит в воду с одним чувством, а выходит с совершенно другим. После предыдущей съемки — «Черноморские каникулы» — я искал что-то новое в теме отдыха у моря. Сначала я думал, что «Утриш» будет продолжением «Черноморских каникул». Сейчас уже стало очевидно, что это антитеза. «Утриш» — это альтернативная реальность, возвращение к первобытному человеку, который не имел национальности. И это было здорово, теперь ведь все люди — националисты. Я всегда работаю интуитивно, а теперь, к сожалению, выясняется, что мои снимки — это «русское бедное», национальная экзотика. Я пытаюсь отойти от всего этого (и главное, от русского) и ищу универсальность: я прежде всего человек, и только потом — русский.

— В «Утрише», кажется, нет этой карнавальности вашей же серии «Moscow Night Life», нет ядреного русского эроса «Черноморских каникул». Вы перешли от мещанской драмы к лирике?

— У меня давно было желание поработать с библейскими мотивами. Тема диктует условия: «Песнь Песней» и «Псалмы Давида» — древнейшие лирические произведения. Ветхий завет — он не про карнавал и не про русских. Утриш — нетронутое туризмом место. И люди там будто иные, чистые еще, не поддавшиеся искушению цивилизованного отдыха. Этот мирок напоминает Рай. Работая над проектом, я выбирал отдельные сцены из текстов, изучал живопись и гравюры, разрабатывал сценарий. И только потом была съемка, подбор персонажей и натуры, постановка и работа над репортажностью картинки.

— Что для вас обнаженная натура?

— Обнаженная натура — это чистота, бессмертие, искренность, правда... Наверное, все это звучит слишком романтично? Давайте лучше поговорим об одежде. Любая одежда — это клеймо. По одежде мы понимаем, что человек принадлежит к такому-то классу, он столько-то зарабатывает в месяц, он трудоустроен и работает на такой-то работе, такую-то роль играет в обществе. В тех случаях, когда все это становится неважным, одежда — лишний элемент.

— Хипстеры из «Солянки», пузатые дядьки на пляже, нудисты — это антиглянец?

— Глянец — это понятие медийной реальности: мира моды и рекламы. Если работать с жизнью, с правдой, так сказать, то эти категории становятся неприемлемыми. Мне интересно все повседневное. Поиск чего-то выдающегося — это уже шоу-бизнес. Я не могу сказать, что специально выбираю героев. Скорее, они выбирают меня.

— В Школе Родченко вы окончили мастерскую Игоря Мухина. В свое время он создал летопись разваливающейся империи. С визуальной точки зрения сегодняшняя российская жизнь — это что? Купола и березы?

— Не могу согласиться. Мухин создал летопись меняющейся империи — никому и в голову не могло прийти, что скоро случится катастрофа. Поиск образов времени — очень амбициозный вопрос. Да, есть купола, иконы, шаурма, мусульмане, высокие заборы, солдаты... Лицо в маске — вот сегодняшняя Россия.

— Вы участвовали в проекте «С чего начинается Родина?» в Музее Москвы. Расскажите про свои снимки из этого проекта.

— Признаться, я ожидал, что это будет нормальный патриотический проект, фотографии, на которых Россия будет выглядеть привлекательно — как на снимках Родченко, Шайхета и Бальтерманца, например. Поэтому передо мной стояла четкая задача — изобразить детский лагерь «Камчатка» в советском духе. Мне понравилась эта идея, потому что, как я догадываюсь, советскому детству можно позавидовать. Я, разумеется, планировал сделать постановочные фотографии в стиле доброго советского кино. Но ничего не получилось. Отчасти потому, что в лагере меня строго предупредили: никакой постановки. В итоге вышли обычные журнальные картинки, поэтому я не очень доволен своей работой.

— На World Press Photo темы из года в год практически не меняются: стихийные бедствия, искалеченные дети, голод и нищета. Почему в мире фотографии ценятся преимущественно ужасы?

— Вы, наверное, имеете ввиду мир журнальной фотографии. СМИ так устроены — они должны держать человека в узде. Вот вы регулярно смотрите на кровь и чужие страдания, на далеких и незнакомых людей, а в вашей жизни все хорошо, вас это успокаивает. И вот вы уже принимаете существующий режим и действующую власть. Вам кажется, что вы участвуете во всех мировых событиях и заботитесь о благе страдающих, но почему-то сидя у монитора.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp