Цивилизация
15 декабря в Лос-Анджелесе прошла мировая премьера фильма Анджелины Джоли «Несломленный» — история бегуна Луи Замперини, ставшего фаворитом Адольфа Гитлера после выступления на Олимпиаде 1936 года, а позднее — японским военнопленным, освобожденным лишь после окончания Второй мировой войны. «Газета.Ru» встретилась с Джоли в Нью-Йорке, чтобы поговорить о ее первом опыте постановки столь масштабного режиссерского проекта.
— Сложно было доказать студии, что вы справитесь с режиссерской задачей?
— Непросто. Мне очень нравилась история Луи, но на первой встрече с лейблом я и подумать не могла, что мне доверят этот фильм. Это большой, сложный проект, ничего подобного я раньше не делала. Донна Лэнгли из Universal попросила меня прочесть книгу, я сделала это — и мне страшно захотелось познакомиться с Луи, попытаться понять историю с его точки зрения.
В течение нескольких месяцев я боролась за этот проект, доказывала студии, что я, как режиссер, подхожу для этой картины.
Сомнения понятны, мне ведь предстояло не просто уместить длинную историю в один фильм, но и, например, поставить воздушный бой, чего я раньше никогда не делала.
— Чему вам пришлось научиться?
— Работа над фильмом (как, наверное, и над книгой, и даже над длинной статьей) — это отличная возможность изучить тему со всех сторон. В моем случае — и тему Второй мировой вообще, и более частные вещи — боевой порядок, как именно производились бомбардировки и как работали механизмы, при каких обстоятельствах закончилась война, как менялись наши отношения с Японией... Занимаясь всем этим, очень много узнаешь о жизни. Но мне, как режиссеру, все равно приходилось сосредотачиваться на истории и состоянии людей в ней.
А потом ты принимаешь окончательно решение по звуку! По саундтреку! По визуальным эффектам!
Какого размера должна быть акула и какой именно окраски! (Смеется.) Все это волнительно, это большая ответственность, но в ней я чувствую себя комфортно. Впрочем, над «Несломленным» работала такая замечательная группа талантливых людей, мы все теперь почти что семья.
— В начале фильма написано, что это реальная история, а не, как обычно пишут, «история, основанная на реальных событиях»...
— Автор романа Лора Хилленбранд не добавила ничего от себя, ее книга документальна. Поскольку наш фильм основан на ее книге, то мы и решили написать «реальная история», а не «основанная на реальных событиях».
Вторая формулировка подразумевает наличие вымысла, а вымысла ни в книге, ни в фильме нет.
— Можете рассказать о вашем общении с Луи и о том, каким он был человеком?
— У него был очень уютный теплый дом, а сам он был такой... идеальный дедушка; я-то выросла без деда, и Луи для меня стал, наверное, квинтэссенцией «дедовости». Заботливый, любящий, понимающий, готовый выслушать, помочь советом, ну и чаем напоить. Он был очень теплый человек, всегда поможет, поделится опытом. С ним можно расслабиться и быть такой, какая ты есть, или спросить о чем угодно. Он оберегал, вдохновлял, помогал разобраться в ситуации.
В общем, не будет преувеличением сказать, что общение с Луи изменило мою жизнь.
Он был очень мудрым, а его чувство юмора было, наверное, самым выдающимся из всех известных мне людей. Больше всего я скучаю по его чувству юмора.
— Совпадение ли, что оба ваших фильма, хотя и очень разные, о войне? Вас как-то особенно привлекает эта тема?
— Я больше десяти лет работаю с ООН и людьми, жизнь которых изменили война и вооруженные конфликты. Может быть, тут есть связь, никогда об этом не думала. Война способствует проявлению одновременно лучших и худших сторон человеческого характера, поляризует личность. Когда ты работаешь над историей о войне, первым делом хочется понять: как это? Мой первый фильм, «В краю крови и меда», был, конечно, о войне, но меня больше волновал психологический аспект: как самые близкие люди — супруги, друзья — в какой-то момент становятся готовы убить друг друга?
В истории Луи же мне хотелось разобраться, как можно пройти через такое множество испытаний и выйти из них не озлобившимся, а еще более любящим и способным прощать — и, более того, попытаться снова подружить две страны, Японию и США.
Столько молодых людей сейчас, вернувшись с войны, не хотят больше жить, страдают от посттравматического стресса, кончают с собой. Они не могут переварить этот опыт и жить дальше. А Луи смог. Если бы мы поняли как, мы смогли бы помочь сегодняшним жертвам войны. Мне очень дорога эта история. Я стараюсь становиться лучше каждый день, не останавливаться на достигнутом, продолжать расти.
Луи в многих смыслах моя ролевая модель.
Мои дети тоже общались с Луи, пока он был жив, и в их воспитании я тоже стараюсь применять, скажем так, его правила жизни. Они были со мной на его похоронах. История жизни Луи кажется мне крайне важной, поэтому я хочу рассказать ее миру.
— А вот конкретно эта, с виду очень «мужская» история, чем она вас привлекла?
— Ну я, честно говоря, не воспринимаю ее как «мужскую». Отчасти потому, что в ней присутствует очень сильный женский персонаж — мать Луи. (Смеется.) Я скорее думаю, что это довольно универсальная история сильного характера, история веры, преодоления трудностей, отношений с людьми вокруг. Я никогда не думала об этом с точки зрения женщины-режиссера. Хотя, наверное, я обо всем думаю как женщина.
Я не воспринимаю свой пол как препятствие в работе, в моем понимании истории Луи и его друзей.
Книга «Несломленный», по которой снят фильм, тоже написана женщиной — и мне кажется, что именно женщина может рассказать такую историю. На героев этой картины мы смотрим как на своих мужей и сыновей, с любовью, заботой и в то же время несколько отстраненно — и именно эта дистанция дает возможность нам хорошо рассказать историю.
— Суть жизни Луи — любовь к людям, всепрощение, по сути, библейские или общерелигиозные ценности. Традиционно их разделяет меньшая часть населения планеты, тогда как большинство, к сожалению, живет в мире насилия и агрессии. Есть ли у вас ощущение, что баланс в последнее время меняется и миролюбивые ценности становятся все более распространены благодаря таким людям, как Луи?
— Не уверена, к сожалению. В мире по-прежнему очень много, как вы сказали, агрессии и жестокости — но они происходят от отчаяния, от безнадежности, от неравенства в уровне доходов, наличии работы, условий жизни.
Я не верю в слепое прощение.
Если кто-то стал жертвой изнасилования, я никогда не стала бы убеждать этого человека простить насильника. Нет, нужно искать возмездия, бороться за справедливость, добиваться справедливости — и только после этого, для собственного душевного здоровья, можно простить. Но именно в таком порядке. Так что, чтобы в мире увеличилось количество прощения, любви и сострадания, нужно, чтобы сначала стало больше справедливости. Нужно исполнять законы и защищать права человека.
— Переживаете ли вы по поводу реакции на ваш фильм в Японии и Азии вообще? Один из героев, офицер Ватанабэ по прозвищу Птица, блестяще сыгранный артистом-дебютантом, певцом Мияви, по сюжету картины очень жесток. Не боитесь ли вы, что фильм будет воспринят как антияпонский?
— Нет. Ватанабэ не является олицетворением всей японской нации, это просто отдельно взятый персонаж. Очень неуравновешенный. Еще в сцене провоза пленных по улицам мы постарались показать результаты бомбардировки города Токио таким образом, чтобы было понятно: война для всех сторон, она источник горя и страдания, и ничего более. В войне нет победителей.
Кстати, в одной из сцен с Ватанабэ мы видим, как один из охранников-японцев шокирован жестокостью офицера ничуть не меньше, чем американские военнопленные. Так что здесь нет никакой почвы для обобщений. К тому же последняя сцена фильма (когда мы видим кадры документальной хроники, в которых реальный Луи Замперини бежит по улицам Нагано в качестве почетного бегуна в Олимпиаде 1998 года) сосредоточена на современных отношениях двух стран, стран-союзников. Я также надеюсь, что японская публика сможет по достоинству оценить блестящую работу своего соотечественника Мияви.
— Легко ли было работать с актером-новичком?
— Для меня было очень важно выбрать на эту роль не стереотипного японского актера, а кого-то другого — артиста очень запоминающегося внешне, умного, харизматичного. Актера на роль злодея нужно выбирать по принципу максимальной эмоциональной противоположности герою.
Мияви в реальной жизни замечательный, тонкий, уравновешенный человек, многие его песни — о любви, о том, что мы все связаны.
Я знала, что у него получится. С ним отлично работать, он с ходу понимает задание и берет дело в свои руки — его не нужно подталкивать в нужном направлении, но играть сцены насилия ему было тяжело.
По характеру он совсем не агрессивный человек, и работа над жесткими сценами его расстраивала.
Я помню, как на съемочную площадку пришла его жена и я поскорее повела ее к плейбэку показать, как отлично играет Мияви, как мы все им гордимся. Она посмотрела молча с ужасом в глазах и сказала: «Я никогда не видела его таким. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил. Что вы сделали с моим мужем?»
— Как вы думаете, что современные молодые люди могли бы понять о войне, чтобы не повторять прежних ошибок?
— Вообще я против любой войны, но вместе с тем считаю, что сражаться во Вторую мировую было необходимо — сидеть сложа руки в той ситуации было нельзя. Есть такие войны, избежать участия в которых нельзя. При этом я очень переживаю за молодых мужчин и женщин, которые участвуют в любых подобных конфликтах. Такие ситуации можно было бы разрешить политически, без ввода войск. Я познакомилась с большим количеством американских военнослужащих, которые возвращаются с войны, и это, знаете, очень непростой опыт.
Недавно Всемирная продовольственная программа объявила, что у нас недостаточно еды, чтобы накормить 1,6 млн голодающих в мире. Как так вышло, при всем экономическом росте и огромном количестве разнообразных организаций, которые, казалось бы, занимаются этой программой? Я надеюсь, зрители, особенно молодые, могут многое понять о том времени и, возможно, применить какие-то ценности к сегодняшнему дню. Главными ориентирами тогда были семья и общество, отсутствие эгоизма и забота об окружающих — и мы вполне могли бы применить это сейчас. Это я не о солдатах, а о современном обществе в принципе.
— Вы сказали, что нервничали, когда студия принимала решение о том, доверить ли вам эту картину. Нервничаете ли вы сейчас, перед выходом картины на экраны?
— Еще как! Я стараюсь не смотреть на календарь и не думать о премьере, но, поскольку картина выходит в Рождество, забыть о дате невозможно (на самом деле чуть позже — 15 января. — «Газета.Ru»).
— Как вы справлялись с волнением?
— Я стараюсь думать о том, как Луи реагировал на фильм (Замперини посмотрел одну из черновых версий монтажа и остался очень доволен. — «Газета.Ru») и как его семья отнеслась к фильму. Я говорила с его дочерью на днях, семья Луи мне сейчас как родная...
Ну и кроме того, фильм закончен, изменить ничего уже нельзя. Я очень долго сидела на стадии монтажа и тонировочных работ, все переделывала и переделывала одну небольшую деталь, пока кто-то наконец не сказал мне: пора закончить, отпустить этот процесс от себя и дать работе фильму самому себя закончить. Но кроме режиссерской стороны есть и еще одна, очень важная для меня: этот фильм — память о моем друге. И я не могу его подвести.
— Важно ли вам, как люди будут оценивать ваше режиссерское мастерство в этой картине?
— Мне куда важнее, чтобы принципы, философия жизни Луи дошли до зрителей. Если публику по-настоящему затронет этот фильм, если кто-то улыбнется или растрогается, вот тогда я буду довольна результатом.
— Вы уже можете сформулировать, как повлияла на вас работа над фильмом?
— Работа над «Несломленным» помогла мне обрести надежду. Наблюдая, как растет в мире количество вооруженных конфликтов и войн, начинаешь серьезно задумываться о состоянии человечества в целом. И когда читаешь о ком-то вроде Луи, думаешь: «Да он, наверное, переживал ровно то же, только в 1940-х». И хочется понять, как ему удалось преодолеть это и как мы сейчас можем применить его опыт. Кстати,
Луи ведь был сыном итальянского эмигранта, сорванцом, который пил и курил в девять лет и был совершенно уверен, что он никто и ничего никогда не добьется.
И тем не менее вырос в легендарного Луи Замперини благодаря правильно сделанному выбору и правильно принятым решениям. Он стал личностью, которая многое привнесла в мир, всемирно известным Луи Замперини. И когда он бежал Олимпиаду в предвоенной Германии, он ведь даже не победил в ней: он просто не сдался и в итоге прибежал третьим в американской сборной. И в этом был его, так сказать, триумф воли. Понятно, что не каждый может стать Луи Замперини, но все мы можем прилагать к этому усилия, каждый день. И этого достаточно.
