Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Этот город нарисован

Итальянцы и русские: в ГМИИ выставка «Бумажная архитектура. Конец истории»

В ГМИИ им. Пушкина открылась выставка «Бумажная архитектура. Конец истории» — архитектурные рисунки, которые соединили Джованни Баттисту Пиранези и других итальянцев-классиков с советскими концептуалистами 1980-х.

«Бумажная архитектура» в ГМИИ им. Пушкина — компактная и аккуратно изготовленная выставка-диалог между проектами советских концептуалистов 1980-х и архитектурными фантазмами классиков итальянского искусства. Гравюры Джованни Баттисты Пиранези зарифмованы здесь с фантазиями художников и архитекторов Александра Бродского и Юрия Аввакумова. Последний, кстати, выступил и куратором выставки. И итальянцы, и русские тосковали по античности, пытаясь отгрохать новый мир на ее развалинах, но каждый по своей.

На первый взгляд кажется, что «бумажная архитектура» — это дань выпущенному на волю воображению, альтернатива архитектуре вообще. Это направление существует где-то между утопическими мечтами о городе будущего, оставшимися на бумаге из-за технической сложности или стоимости, и не прошедшими цензуру проектами-насмешками.

Итальянец-фантаст Джованни Баттиста Пиранези, с которого началась история «бумажной архитектуры» в XVIII веке, сумел построить только одно здание, но оставил после себя множественные серии архитектурных рисунков: мосты, ведущие в никуда, фантастические арки, колонны и переходы.

Его перегруженные деталями тюрьмы и античные развалины были гимном исторической коррозии: несмотря на тяжеловесность композиций, все здесь осыпается, как кружевная ткань из сгнивших ниток, шипит и разлагается.

Густая чернота на поверку оказывается не дымкой, а расползающейся по бумаге кляксой. В результате в праотцы Пиранези записали не только советские «бумажные архитекторы», но и сюрреалисты, графики-иллюзионисты во главе с Маурицем Эшером, а также авторы десятка кинематографических антиутопий — от «Метрополиса» до «Матрицы».

Помимо знаменитых темниц Пиранези в Пушкинском музее показывают мосты Пьетро ди Гонзаги, приглашенного князем Юсуповым в Санкт-Петербург, театральные декорации Джузеппе Бибиены и графику Джакомо Кваренги, который по указке Екатерины II построил Английский дворец в Петергофе, павильон в Царском Селе и летнюю резиденцию графа Александра Безбородко.

В России все началось в 1982 году, когда московские архитекторы Михаил Белов и Максим Харитонов получили первую премию на международном конкурсе «Дом-экспонат на территории музея ХХ века» — ее организовал японский журнал Japan Architect. Они нарисовали проект жилища великана, которое из иллюстрации к Льюису Кэрроллу преобразовывалось в «умный дом» с гигантской скатертью, прикрывающей проход на второй ярус, и сжимающими стенами.

Не сумев стать частью империи советской, «бумажники» громоздили свои собственные.

Правда, им являлись не Пиранезиевы тюрьмы, а колумбарий для подлежащих сносу домов (Александр Бродский), погребальный небоскреб с возвышающимся над ним краном-крестом, постоянно достраивающим новые этажи (Юрий Аввакумов), и Красная площадь с двумя стоящими подряд мавзолеями (Александр Зосимов).

Они создали десятки невостребованных колизеев и парфенонов, тучные города-храмы — целую графическую вселенную, ставшую убежищем поколению советских архитекторов.

Главное в этих рисунках, как в сказке, — сама возможность превращения города в храм, небоскреба — в кладбище, а унылого советского жилмассива — в постсоциалистический город.

Последний Владимир Тюрин рисует как вывернутый наизнанку типовой спальный район, который мог бы привидеться Босху, живи он в 1980-е.

Все эти величавые архитектурные формы не вписались бы ни в советский жилищный проект, ни в разухабистую новорусскую застройку 1990-х. Сегодня они смотрятся как пыльная советская научная фантастика, принявшая форму графического романа, или как концептуальный рисунок в духе сюрреализма.

Эти истории захватывают сами по себе — и не только за счет усложненного архитектурного языка и очевидного издевательства над советским опытом, которое плавно переходит в любование им.

Вертикальное кладбище-небоскреб — это, по сути, готический собор, если бы его строил Хрущев.

Если Пиранези пел гимны Риму, в котором видел полуразложившееся кладбище культуры, то советские архитекторы превращали в руины вид за окном — современность.

В разговорах о «бумажной архитектуре» принято говорить о новом гуманном отношении к пространству — о том, что каждый изгиб, каждая арка становится глубоко личным переживанием автора. Самих «бумажников» представляют мечтателями, пытавшимися с помощью бесплодных фантазмов примириться с жизнью. Кажется, что этот выращенный в типовых советских квартирах романтизм не имеет ничего общего с реальностью. Однако в 2011 году Александр Бродский, например, создал свою знаменитую «Цистерну» — стерильное пространство реализовавшейся утопии: художник развесил подсвеченные изнутри и едва колышущиеся на искусственном ветру белые занавески внутри заброшенного подземного коллектора. Поэтому, возможно, рано куратор Юрий Аввакумов объявил, что «век бумаги как материала для архитекторов завершился».

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp