Цивилизация
«Мертвец» (1995)
Редкий случай — ретроспектива Джима Джармуша по своей композиции полностью соответствует этому самому банальному словечку «ретроспектива». Это действительно взгляд, хронологически простирающийся назад, и логично, что отправной точкой для него стала абсолютная вершина в фильмографии нью-йоркского кинопоэта — гениальный «Мертвец», в котором свою едва ли не лучшую роль сыграл рискующий ныне превратиться в пугало Джонни Депп. На то он и шедевр, впрочем, что сказать про него почти нечего: написано и проговорено про этот фильм невероятно много. И умного, и глупого, и хорошего, и плохого. В то же время никакие слова не выражают в полной мере того, что благодаря, кажется, бесконечному доверию собственной интуиции удалось здесь Джармушу. История трусоватого бухгалтера Билли Блейка, который, медленно умирая от пули в сердце, превращается в инкарнацию поэта и мистика Уильяма Блейка, требует предельной концентрации, постоянно избегает однозначных интерпретаций. Этот, как принято говорить, «экзистенциальный вестерн» говорит обо всем сразу и вроде бы ни о чем конкретно, кроме одной вещи, которую легко не заметить за архипелагом «вечных тем». Кульминацией фильма, пожалуй, выступает эпизод, в котором индеец Никто — проводник Блейка на ту сторону — говорит герою, что отныне пули будут его стихами. И тот момент, когда это в действительности происходит, является уникальной по точности иллюстрацией материальности художественного слова. Ну и еще кое-что. В 1995 году «Мертвеца» показали в Каннах, в Россию он попал прямиком в эфир канала ОРТ и на большом экране толком не демонстрировался, хотя заслуживает этого самого экрана как мало какая еще картина. Нынешний показ исправит эту несправедливость.
Джим Джармуш
Lionel Cironneau/AP
27 июля, «Формула кино Горизонт», 19.30
«Ночь на Земле» (1991)
Эта картина в некотором смысле стала финалом и вершиной первого периода творчества режиссера, начавшегося фильмом «Более странно, чем в Раю», которым нынешняя ретроспектива завершается. Отправной точкой для «Ночи на Земле» стало желание Джармуша быстро сделать кино с любимыми актерами. Для этого он за восемь дней написал пять новелл, каждая из которых вращается вокруг разговора с таксистами из разных городов мира — Лос-Анджелеса, Рима, Парижа, Хельсинки и, разумеется, родного для режиссера Нью-Йорка. Выбор локаций был продиктован местонахождением артистов, однако работа оказалась более трудоемкой, чем казалось: в какой-то момент съемочной группе даже пришлось несколько часов провести в римском полицейском участке. Усилия, впрочем, себя оправдали. «Ночь на Земле» — это самый эпический (если это слово вообще здесь применимо) пример серии джармушевских фильмов «ни о чем». Случайные попутчики, брошенные невзначай реплики и при этом абсолютное ощущение полноценной картины мира, достигнутое не драматургическими фокусами в духе Алехандро Иньярриту, а одним лишь повторяющимся планом бьющих полночь часов.
28 июля, «Формула кино Горизонт», 19.30
«Таинственный поезд» (1989)
Одна из важнейших и стилеобразующих черт фильмов Джармуша, о которой знают все его поклонники, — глубокая включенность в рок-н-ролльную культуру. Режиссер не только сам любит играть на гитаре (и делал это, например, на саундтреке своего недавнего фильма «Выживут только любовники»), но и регулярно задействует рок-героев в качестве источников вдохновения и персонажей картин. «Таинственный поезд» в этом смысле картина крайне показательная, поскольку вся внутренняя мифология фильма здесь выстроена вокруг поклонения Элвису, храмом которого становится захолустный мемфисский отель «Аркадия». В этом ветхом здании пересекаются судьбы двух японских фанатов Короля, итальянки, везущей на родину тело отца, и нескольких уголовников, одного из которых играет другой рокер — лидер The Clash Джо Страммер.
29 июля, «Формула кино Горизонт», 19.30
«Вне закона» (1986)
Первая дань Джармуша любимым музыкантам — фильм с Томом Уэйтсом в главной роли. Самый прогорклый певец Америки играет здесь радиодиджея, который, лишившись работы, соглашается перегнать ворованный автомобиль и попадает в тюрьму, которая и становится основной декорацией картины. Второй фильм Джармуша не просто закрепил его успех, но и продемонстрировал широчайший набор влияний — от итальянских неореалистов до японского классика Ясудзиро Одзу. Все эти аллюзии режиссер, впрочем, сам остроумно обыгрывал в интервью, как и очевидное преемничество по отношению к своему коллеге и учителю Виму Вендерсу.
30 июля, «Формула кино Горизонт», 19.30
«Более странно, чем в раю» (1984)
Строго говоря, настоящим дебютом стал предыдущий фильм Джармуша «Отпуск без конца». Однако формально «Более странно, чем в раю» действительно снимался несколько раньше — значительная часть материала для фильма была отснята для дипломного фильма Джима «Новый Свет», к которому он позднее доснял еще две новеллы, превратив фильм в полнометражный. Благодаря такой сложной судьбе, благодаря этому фильму Джармуш удостоился «Золотой камеры» за лучший дебют на Каннском кинофестивале, который впоследствии его не слишком жаловал. Возможно, впрочем, дело в том, что героями «Более странно, чем в раю» стали венгерские эмигранты (пусть и говорящие почти без акцента), а стиль, в котором описаны их злоключения, в значительной степени опирался на достижения новой волны. Впрочем, для американской публики именно эта картина ознаменовала наступление новой эры американского независимого кино, знаменем которого Джармуш остается и по сей день.
31 июля, «Формула кино Горизонт», 19.30
Здесь можно найти расписание показов в Санкт-Петербурге и Новосибирске.
