Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Чапаев и тишина: как советское кино обрело голос и язык

Сталин, Летов и Пелевин: чем стал «Чапаев» для России

Культовый начальник дивизии Красной армии, герой главного довоенного кинохита СССР и бесчисленного множества анекдотов Василий Чапаев умер при попытке переплыть реку Урал ровно 100 лет назад — 5 сентября 1919 года. «Газета.Ru» рассказывает, как режиссерам фильма «Чапаев» удалось создать один из самых популярных образов как советской, так и постсоветской массовой культуры.

Режиссеры фильма «Чапаев» Георгий и Сергей Васильевы начинали свой путь в советском кинематографе как режиссеры-документалисты, их переход в игровой кинематограф произошел после выхода ЦК ВКП(б) о советской кинематографии от 1931 года, в которой говорилось о необходимости «создания пролетарских кинокадров» и расширения технической базы кино.

«Я знаю братьев Васильевых, они не братья, они однофамильцы, это я их назвал братьями. И они приняли это название… Снимали одну картину, которая не понравилась. Дали им другую картину, очень маленькую, о кроликах. Они сами написали сценарий.

Играл, значит, актер, который говорил: «Товарищи, я кролик, я могу снять свою шкуру». Он снимал свою шкуру и потом рассказывал про себя, какой он полезный», — рассказывал писатель и сценарист Виктор Шкловский в фильме «Жили-были».

Из-за неудач Васильевых руководство «Ленфильма» скептически относилось к режиссерам. Как ни странно, именно это обстоятельство сделало их авторами самого популярного советского фильма 1930-х годов. В тот момент тема гражданской войны уже успела отойти в прошлое — актуальные авторы занимались вопросами построения нового социалистического общества, поэтому проект о красном командире было решено отдать режиссерам «второго ряда».

Изначально речь шла о съемках немого фильма. Для работы над сценарием Васильевы обращались не только к канонической книге Дмитрия Фурманова, служившего комиссаром в дивизии Чапаева, но также обращались к его неопубликованным дневникам, которые предоставила вдова писателя, материалам военных архивов, собственному военному опыту и встречались с чапаевцами.

«В начале работы над сценарием мы были ближе к роману Фурманова, но чем больше мы вгрызались в материал, чем больше его обобщали, тем дальше отходили от романа. Нам стало ясно, что важно не то, как в действительности Фурманов встретился с Чапаевым, а важна характеристика столкновения этих людей и дальнейшего развития их взаимоотношений», — рассказывал Сергей Васильев.

Режиссеры подчеркивали, что не ставили перед собой задачи экранизировать книгу, а использовали ее только как источник для восстановления фактуры и духа самой эпохи и людей, живших тогда. Иногда их внимание привлекала небольшая деталь, полунамек который при художественном обыгрывании вырастал в большой и яркий символ.

«Например, Фурманов вскользь упоминает о том, что Чапаев, браня раненого Кутякова, говорил: дурак, не знаешь места командира в бою. Это было достаточно для того, чтобы создать сцену, в которой Чапаев, оперируя картошкой, трубкой и папиросами, дает урок тактики своему соратнику», — описывал Григорий Васильев процесс создания одной из главных сцен фильма.

Когда текст сценария был уже готов, они представили его на суд партийного ареопага, который должен был решить судьбу будущего фильма. Окончательное решение принимал сам генеральный секретарь.

«Но сценарий Васильевых не устроил Иосифа Сталина, который хотел видеть в картине больше романтики и простых человеческих отношений. Образ Анки-пулеметчицы, женщины-бойца, появился в фильме по его предложению. Новый сценарий с любовной линией Сталину понравился больше», — писал историк Павел Аптекарь в книге о Чапаеве, изданной в серии «Жизнь замечательных людей».

Одобрение первого лица стоило многого — к 1934 году большая часть кинематографа в СССР оставалась немой из-за отсутствия дорогостоящей техники и специалистов по работе с ней, но Васильевым, еще вчера сидевшим на скамейке запасных, разрешили снять фильм на неактуальную тему со звуковым сопровождением.

Это было не единственным послаблением, которое дал Васильевым личный интерес Сталина к картине — «Чапаев» выделялся на фоне советского искусства тех лет уважительным (хотя и не объективным) отношением к белым офицерам. Помимо этого, режиссеры получили право в условиях суровой нехватки материалов снять целых три варианта концовки — последней сценой фильма мог стать парад чапаевцев по освобожденному городу или кадры с Петькой, Анкой и их детьми.

После первого просмотра фильма государственной комиссией, руководитель советского кино тех лет Борис Шумяцкий вышел из просмотрового зала, не пожав режиссерам руки — скорее всего из опасения, что их вольности могут стоить ему не только карьеры, но и жизни. Страх исчез только после того, как фильм посмотрел Сталин. Шумяцкий позднее вспоминал об этом так:

«Когда лента заканчивалась, И. В. поднялся и, обращаясь ко мне, заявил: «Вас можно поздравить с удачей. Здорово, умно и тактично сделано. Хорош и Чапаев, и Фурманов, и Петька. Фильм будет иметь большое воспитательное значение. Он хороший подарок к празднику», — сказал он.

Однако правки продолжали вноситься до последнего момента — так, например, во время шестнадцатого просмотра фильма Сталин и Ворошилов попросили убрать слова Чапаева о том, что он готов командовать «в мировом масштабе».

Выход фильма на широкий экран вызвал фурор — за год его посмотрели 30 млн зрителей. Любовь к нему объединила простых зрителей, партийных функционеров и бойцов Красной армии. Его популярность у зрителей как развлекательного фильма и ценность в глазах партии как пропагандистского полотна прокладывали фильму дорогу в самые дальние уголки страны и заставляли руководство страны раскошеливаться на новую технику для демонстрации его звуковой версии.

«25 декабря, в 50-градусный мороз, в окружной центр Нарыма Колпашево, за 700 километров, из Эвенковского туземного кочевого сельсовета на 30 оленьих упряжках прибыли на специальный просмотр «Чапаева», организованный в новом звуковом кинотеатре», — цитировал газеты того времени писатель Юрий Алянский в статье «Фильм века».

Благодаря внедрению звуковой аппаратуры, голос начдива Чапаева стал «голосом» советского кино на долгое время. Но кроме голоса, фильм подарил советскому кино еще и совершенно новый язык. Казалось бы, его герои говорят о тех же вопросах, что и обезличенные персонажи Эйзенштейна, но при внимательном просмотре становится видно разительное отличие, позволившее «Чапаеву» стать поистине народным фильмом, в отличие от «Октября».

Дело в том, что Эйзенштейн подходил к идеологическим терминам и коммунистическому новоязу со всей политической серьезностью, увязывая их смысл с изображениями на экране. Но для обычного человека сложные и непонятные слова «капитал», «коммунизм» и «эксплуатация» не были так конкретны — они больше воспринимались как эвфемизмы, которые каждый расшифровывал интуитивно, «по велению сердца».

«Блестящим примером подобной специфики этого нового языка является знаменитый диалог главного героя с бородатым мужичком, задающим знаменитый вопрос: «Ты за большевиков али за коммунистов?» После недолгого замешательства Чапаев произносит-выдыхает: «Я — за И н т е р н а ц и о н а л!» И неповторимая интонация героя здесь столь значима, что — редчайший в этом сценарном тексте случай! — специально выделена разрядкой», — отмечал киновед Евгений Марголит в журнале «Сеанс».

Такое расширенное до предела понимание ключевых, по большому счету, идей нового времени давало возможность обозначать одним словом абсолютно разные, а иногда и просто взаимоисключающие явления. Подобный язык стал идеальным средством общения с массами и, одновременно, отличным способом сокрытия правды и своих истинных намерений.

Этой особенности чапаевской речи уже в 1990-х годах посвятил один из самых ярких эпизодов своей книги «Чапаев и Пустота» писатель Виктор Пелевин. По сюжету, поэта Петра Пустоту удивило словосочетание «командирская зарука», использованное начдивом в речи, которую он произнес перед вооруженной толпой. В ответ на вопрос о смысле слова «зарука» он услышал от своего командира следующее:

«Знаете, Петр, когда приходится говорить с массой, совершенно не важно, понимаешь ли сам произносимые слова. Важно, чтобы их понимали другие. Нужно просто отразить ожидания толпы. Некоторые достигают этого, изучая язык, на котором говорит масса, а я предпочитаю действовать напрямую. Так что если вы хотите узнать, что такое «зарука», вам надо спрашивать не у меня, а у тех, кто стоит сейчас на площади»

Эта же черта фильма, в котором слова «интернационал», «коммунизм», «советская власть» и т.д. можно смело заменить на «счастье», позволила его героям, сильным и волевым людям, не ориентирующимся в обрушившемся на них как гром языковом пространстве, перекочевать в анекдоты.

И уж совсем в неожиданной форме отозвались и одни из последних слов экранного Чапаева — его словами о грядущем будущем, где и «помирать не надо» заканчивается не только канонический фильм, но и не менее каноническая, но уже совсем в другом смысле, песня группы «Гражданская оборона» — «Все идет по плану».

Таким образом, созданный Васильевыми образ смог пережить и своих создателей, и сталинскую пропаганду, и даже сам СССР, став символом искренней, хотя и наивной, борьбы человека за новое время, таящее самые невероятные возможности, счастье и даже бессмертие.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp