Цивилизация
Вино получается из винограда. Плоды давят, сок ферментируют, на выходе образуется любимая жидкость Леонида Парфенова. А если бы виноградины давили себя сами — и в процессе источали энергию? Так в фильме «Опасный элемент» Мария Склодовская-Кюри объясняет знакомой радиоактивность — явление, которая она вскоре откроет вместе со своим мужем Пьером.
Последний, в одиночестве получая в Стокгольме Нобелевскую премию за их общий труд, скажет: «Я из тех, кто верит, что человечество извлечет из этих открытий больше пользы, чем вреда». Четыре десятилетия спустя на Хиросиму и Нагасаки упадут атомные бомбы «Малыш» и «Толстяк». Пройдет еще столько же времени — и под Припятью рванет четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС.
Но на самом деле Мария не оставалась тогда в Париже, а потому вряд ли обвиняла супруга в присвоении сияния ее чистого разума. «Опасный элемент», как и любой хороший байопик, выжимает и ферментирует факты, чтобы добыть из них мысль о сегодняшнем дне. В случае со Склодовской-Кюри это совсем уж неизбежно: спустя 150 лет она по-прежнему считается ролевой моделью и памятником женской воле и силе, а ее биография кажется плодом воображения довольно жесткого романиста или романистки.
Несмотря на мизогинию, слатшейминг и ксенофобию, она стала первой в истории лауреаткой Нобелевской премии (и остается единственной женщиной с двумя). Первой во Франции университетской преподавательницей, а затем — профессоршей. Она — чуть ли не единственная ученая, чье имя с ходу может вспомнить кто угодно. «Сила ее характера, чистота помыслов, требовательность к себе, объективность, неподкупность суждений — все эти качества редко совмещаются в одном человеке. Она в любой момент чувствовала, что служит обществу, и ее большая скромность не оставляла места для самолюбования», — писал Альберт Эйнштейн в некрологе для The New York Times.
Если начистоту, фильм и сам не пытается сойти за степенного представителя цикла ЖЗЛ. Неслучайно он адаптирует графическую новеллу Лорен Реднисс (неописуемой красоты) вместо, например, книги родной дочери Марии — Евы. «Опасный элемент» делает большую ставку на визуальный ряд, довольно неожиданную для картины о том, что скрыто от невооруженного глаза.
Иногда лента проворачивает психоделические галлюциногенные реверансы на манер, страшно сказать, Гаспара Ноэ. Неоновый Париж начала XX века, почти киберпанковская ЧАЭС, на фоне — синтезаторные раскаты Евгения и Саши Гальпериных («Ева» Кике Маильо, «Нелюбовь» Андрея Звягинцева). Маржан Сатрапи, известная по визионерскому комиксу «Персеполис» и его экранизации, поставила фильм, чью картинку впору сравнивать с «Амели», — настолько все цветасто и красочно.
В принципе, с таким карнавалом в кадре можно было рассказывать все, что заблагорассудится, взгляд в любом случае не отвести. И в смысловом плане «Опасный элемент» действительно куда более щадящ, если не прямолинеен: разжевывается не только радиоактивность, но и сексизм седой профессуры, и падкость общества на осуждение, и далее по списку. Под конец образуется немного скомканный набор общественно важных тем, довольно странно распределенный по без малого двум часам; человека довольно непостоянного таланта Джека Торна («Молокососы», «Отбросы», «Гарри Поттер и проклятое дитя») тут хвалить не за что.
В ином случае смотреть на это было бы невыносимо скучно, но главный радиоактивный элемент здесь — Розамунд Пайк, которой по ходу дела приклеивают все больше морщин, а она продолжает упорно светиться. Выступление едва ли «оскаровского» масштаба, да и чего-то кардинального в арсенале Пайк не обнаруживается, однако страстная решительность, с какой она возникает в каждой сцене, неизбежно подчиняет себе. Вопреки недостаткам, «Опасный элемент» заметно выделяется на фоне однотипных байопиков — и все-таки кажется работой скорее симпатичной. По счастью, Голливуд еще не догадался снимать только байопики, и при отвлечении от жанра фильм начинает терять лоск, но в наши времена как будто бы грех жаловаться. Когда там «Довод», говорите?
