Цивилизация
— Объявляя о своем решении просить политического убежища, вы сослались на начавшиеся после событий 6 мая преследования гражданских и политических активистов. Какова была ваша роль в событиях на Болотной площади?
— Шестого мая вместе со всеми ребятами, ЛГБТ-активистами, мы организовали общую колонну ЛГБТ, феминистскую колонну, колонну защитников Pussy Riot и, как все остальные участники, намеревались пройтись по Якиманке и остаться на митинге на Болотной площади. В итоге, конечно же, это не удалось: я уверен, столкновения на Болотной были спровоцированы полицией, которая создала давку на мосту, нагнела атмосферу, начались словесные перепалки, а в итоге полиция начала нападать на людей, задерживать их, арестовывать, избивать. В процессе этих столкновений я не мог быть безучастным, я, конечно же, пытался каких-то людей защитить, спасти их от рук полиции…
— Есть известные кадры, где вы в голубой балаклаве и с флагштоком носитесь по Болотной площади. Вы думаете, это может быть использовано против вас, вы считаете свои действия подпадающими под действие тех статей, которые инкриминируют другим задержанным по «болотному делу»?
— Вопрос совсем не в том, кто что делал, а в том, что следователям нужно набрать какое-то критическое количество любых людей, на которых в принципе можно придумать какое-то дело: по одной фотографии, по одному кадру, по одному взгляду, по одному замаху руки они шьют уголовные дела. Это делается не для того, чтобы наказать виновных, тех, кто нападал на полицейских или причинил им вред, а для того, чтобы запугать протестное движение в России, воспрепятствовать его дальнейшему развитию.
— Вас же шестого мая задержали…
— Да, но не на Болотной, а когда я уже возвращался с митинга после того, как полиция всех выдавила с площади. Меня задержали около метро «Третьяковская», когда оставшиеся митингующие ходили по улицам.
— Что же инкриминировали?
— Там 20.2 (статья КоАП «Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». — «Газета.Ru»), а суда по ней еще даже не было. Вопрос в том, что в мае после этого ко мне дважды приходили по месту прописки (я вообще прописан не в Москве), туда, где живут мои родители, которых полицейские, правда, не заставали. Они разговаривали с моими соседями, пытались что-то выяснить, показывали мои фотографии, которые, видимо, сделали в ОВД. Но ситуация получила новый оборот в конце июня, когда начался суд над Pussy Riot и я пришел их поддержать к зданию Таганского суда. Я понимал, что мне сейчас, как задержанному 6 мая, не хотелось бы никаких проблем, поэтому я не готовил никаких перформансов, никаких транспарантов не доставал, стоял вдалеке от тех событий, которые там происходили. Но, несмотря на это, полиция просто подошла ко мне и задержала.
Нас привезли в ОВД, и мне было сказано: «Вас начнут проверять на причастность к беспорядкам на Болотной площади». Я сразу и подумал, что добром это все не кончится, я отказался называть им свои настоящие данные и в один удобный момент выскользнул через задний вход, через который сотрудники ОВД «Замоскворечье» выходили курить.
Это происходило в Москве, и в этот же вечер они пришли по месту моей прописки в Липецкой области, как будто я должен был туда каким-то магическим образом телепортироваться. На следующий день, как рассказывали соседи, они приходили снова, и всю следующую неделю их там постоянно наблюдали.
Я уже понял, что оставаться в России смысла нет — это слишком большие риски. В этот момент я как рассуждал: «Быть политическим заключенным в России — это дело, конечно, благородное, все приличные люди уже давно сидят в тюрьме, но исходя из того, что я представитель ЛГБТ-сообщества…» Учитывая, в каком положении находятся ЛГБТ-люди в российских тюрьмах, а это ужасающее положение... И об этом не говорит никто, даже самые известные правозащитные организации, Московская Хельсинкская группа, которая подготовила огромное количество докладов и осуществляет правозащитную работу с заключенными и тюрьмами, но ни в одном докладе никогда не говорила о положении гомосексуалов в местах заключения. И это позиция правозащитников, а позиция официальных структур, которые занимаются тюрьмами, — о ней и говорить нечего. Это элементарно небезопасно для моего здоровья и жизни, и я решил, что это не стоит того, чтобы оставаться в России.
— Вам же удалось встретиться с матерью…
— Когда меня задержали, на следующий день я сразу же подумал, что мне следовало бы покинуть Россию до тех пор, пока что-то не станет ясно. Думаю, на всякий случай поеду сейчас к родителям, домой, к маме и брату, попрощаюсь. А там уже как раз начались события со слежкой за моим домом. Я распрощался с родственниками и, как только у меня открылась виза, отправился за границу.
— Вы отправились ведь не сразу в Испанию?
— Я, честно, для большей безопасности решил билет приобрести в аэропорту на кассе и сразу же — на ближайший рейс. Мы приехали, посмотрели по ценам, по всем параметрам подошел Стокгольм: у меня там есть друзья, я мог бы протянуть время какое-то. Там я пообщался с местными правозащитными организациями, и мне посоветовали отправляться в Испанию: так как у меня испанская виза, меня все равно бы туда отправили.
— Таковы правила Дублинского соглашения…
— Да, и я уехал сам, чтобы не ждать своей судьбы в небытии в Швеции.
— Как сейчас обстоят дела, процедура получения беженства начата?
— Сразу по прилете я обратился в Красный Крест Испании с просьбой посодействовать мне с юридической поддержкой. Они мне помогают, предоставили мне юриста, который готовит мое дело, и 24 августа у меня будет первое собеседование с иммиграционными органами. Пока мы находимся в стадии сбора документов и подготовки дела.
- Вам помогают друзья из России, ведь сложно, наверное, собрать документы, оставшиеся в России?
— Помогают, что-то уже отправили по факсу, оригиналы мне тоже пришлют, но не из России, а из какой-нибудь безопасной страны. Друзья мне и материально помогают: мне нужно было снять жилье какое-то, найти вещи какие-нибудь.
— ЛГБТ-колонна была очень активна во время всего происходившего 6 мая, да и всех протестов. Сейчас нет ощущения, что с учетом ареста Николая Кавказского, тоже активного защитника ЛГБТ-прав, может случиться примерно то же самое, что с антифашистским и анархистским движением в 2010 году, когда после «химкинского дела» было очевидно, что вся государственная машина заточена на борьбу с ним, и многим пришлось эмигрировать или залечь на дно?
— Всем друзьям я уже сообщил: ЛГБТ-движение набирает мощные обороты, и никогда еще ЛГБТ или феминистских активистов не арестовывали по политическим соображениям. Все началось с Pussy Riot, теперь появляются люди, которых обвиняют в беспорядках на Болотной, дело карельского правозащитника. Все говорит о том, что карательные российские органы взялись всерьез за ЛГБТ-активистов, и, я думаю, будут еще дела и аресты. Эта машина, она не остановится, она навела прицел на ЛГБТ-активистов.
