Цивилизация
Несколько раз в неделю в зоне, разделяющей нацгвардию Украины и ополченцев ЛНР, обмениваются пленными. Бойцы, привыкшие смотреть друг на друга через прицелы автоматов, вынуждены встречаться и бить по рукам. Ведь на кону — жизни товарищей.
В среду, 29 октября, в штабе батальона «Леший» — бывшем здании луганского СБУ — готовятся к очередному обмену. Просидевшего в плену больше месяца капитана Владислава Паршикова обменяют на одного из депутатов ЛНР, угодившего к украинцам.
Перед этим обменяли семерых ополченцев на восьмерых украинцев. С точностью по головам не считают: сегодня одни больше выпустят, завтра — другие.
Обсудив детали, в кабинет на втором этаже приводят пленного. Капитан — бородатый мужчина с тяжелым сосредоточенным взглядом. Окладистая борода делает его похожим на кавказца.
«8-й полк спецназначения, воинская часть 0553. В плен попал 23 сентября в районе Старого Айдара. Были на задании в лесу, должны были сами взять в плен противника. Вышло наоборот», — Владислав начинает обстоятельный рассказ.
Отслужил пять лет, в 2012 году ушел старшим лейтенантом. Устроился водителем. Вместе с женой и двумя дочерьми жил в Шепетовке Хмельницкой области. «В марте повестка три раза приходила. Наконец военком с участковым разыскали меня на работе, взяли подписку об уголовной ответственности, — рассказывает капитан. — Посадили бы, если бы не пошел».
После пары недель на полигоне как офицера оставили в части — проверял караул, подготавливал наряды. В мае вручили капитанские звездочки. А утром 12 августа, в самый разгар боев в Донбассе, всех собрали на плацу и дали четыре часа на сборы.
«Просто сказали: вы уезжаете. Куда и зачем, понятно и без слов».
«В полку чтобы кто-то кого-то агитировал — такого не было. В полку нема настроения воевать. Кто приезжал с Луганской и Донецкой областей, говорили — туда ездить не надо. Командиры отнекивались: вы люди взрослые, все по телевизору видите сами, — описывает капитан настроения среди сослуживцев. — Говорили еще, что наши не стреляют по мирному населению. Не буду утверждать, потому что лично не видел, кто стреляет, но дома разрушены, так что понято, откуда целились».
23 сентября попал в плен. Говорит, что до этого выходил только на разведку, за пленными послали впервые. Уверяет, что условия в застенках оказались терпимыми: не били и кормили два-три раза в день. Однажды в камере с капитаном оказался даже проштрафившийся ополченец. «Рассказывал, как после обстрелов мать заикаться стала. Когда бомбят твой дом, твоих близких, каждый мужик взялся бы за оружие», — оправдывает сокамерника.
…Перед отъездом просит закурить. Рука с сигаретой дрожит, когда рассказывает про семью: «Обниму всех, поцелую. И надеюсь, больше никогда от них не уеду».
— Успокойся, не волнуйся. Все будет нормально, — подбадривает ополченец с автоматом и советской кокардой на берете.
— Тоже так думаю, — затянувшись сигаретой, отвечает капитан.
Что ждет на Украине, он, правда, еще не знает. Брат, который приедет встречать к границе, узнавал — нужно пройти формальную процедуру, потом оставят «на гражданке». Да и здоровье уже не позволяет служить.
Машины — два экипажа ополченцев с пленным и командиром батальона, за ними журналисты — едут к городу Счастье. В конце августа здесь, на щербатой от бронетехники и осколочных выбоин дороге, были нешуточные бои. По обе стороны насыпаны кучи гравия — так украинцы готовились к обороне. Проезжаем и два покореженных танка, толстая броня изрешечена, будто кусок сыра.
Вот — рубеж ЛНР. Неглубокие, в полметра, окопы, перед ними горки земли и пустые ящики от боеприпасов. Орудия накрыты брезентом. В видавшей виды бочке устроили жаровню, на решетке пускает пар закопченный чайник.
Вокруг стулья — дешевенький пластмассовый и невесть откуда взявшийся резной красавец с высокой спинкой и мягкой полосатой обивкой.
Бойцы молчаливы, автоматы на взводе. «К нам приедут или сами к укропам?» — интересуется кто-то. Тут же, с проселочной дороги, выныривает микроавтобус. Это в Луганск едут местные, те, чей дом оказался на передовой. Вообще жителям луганских станиц и городков «везло»: за несколько месяцев практически каждый из них оказался в пекле боев.
Дорога с украинской стороны пуста.
Лишь на горизонте уходят в небо белые клубы из труб ТЭЦ, в Счастье начался отопительный сезон. Луганску остается только завидовать: несмотря на минусовую температуру, слегка теплятся батареи пока только в квартирах счастливчиков, обогрев включили лишь в каждой десятой многоэтажке.
Люди спасаются одеялами на окнах, электрическими «пушками» и тепловыми вентиляторами. Это там, где свет есть. Когда нет ни света, ни тепла, даже накинутые кучей одеяла не спасают.
На этот раз обмен не состоялся. Один из отрядов ополченцев, также привлеченный к операции, не подвез двух военных, и украинцы не приехали. Быстро садимся по машинам – ополченцы опасаются, что украинцы откроют по ним минометный огонь.
Луганский депутат остался в отапливаемом Счастье, а капитан вернулся «на подвал» в бывшем СБУ.
«Это не моя война. Она политическая, грязная», — как бы оправдываясь, на обратном пути разводит руками капитан. Новая попытка обмена состоится через пару дней.
