Цивилизация
— Как вам вообще пришло в голову баллотироваться в президенты?
— Мысль пришла всей ДПРовской команде очень просто. На сегодняшний момент, если мы посмотрим с 90-х годов, на политической скамейке запасных сидит ограниченный контингент тех, кого называют демократами. Этот контингент не менялся уже, по-моему, лет пятнадцать. При том, что за ними идет шлейф нелицеприятных, никудышных действий властей начала и середины 90-х, а тогда власть связывали с демократами. Это замораживание средств Сбербанка, деноминация, приватизация, непонятно пак проведенная, разгул бандитизма, рейдерские дела – можно долго и упорно перечислять. На мой взгляд, бесполезняк говорить, что при таком багаже народ бы проголосовал, и хоть одна демократическая партия вошла в Госдуму. Должны появиться новые люди, олицетворяющие демократию, неоконсерваторы, поэтому и пришла идея, что надо из этого болота вылазить. А как из этого болота вылезти, если тебя никто не знает. Только выборы дают механизм обращения к избирателям, повод обращения к избирателям.
Мы решили участвовать во всех выборах. В августе у ДПР известность составляла 1%, а в декабре уже 17%. Да, маленькая известность, но согласитесь, что всего за три месяца увеличить известность в 17 раз – это серьезно. Поэтому выборы президента – с одной стороны известность, а с другой стороны – шанс показать власти, что есть граждане, выступающие за другой путь развития. Да их меньше, чем большинство, но как они смогут показать свое мнение, если кандидатами будут только Медведев, Жириновский и Зюганов.
— Идти в президенты вы собрались еще до парламентских выборов. Как вы решились на это после того, как получили 0,1% голосов избирателей на выборах в Госдуму?
— Ничего удивительного здесь нет. Все демократы разобщены и не смогли договориться, а в списках демократов осталась та же самая скамейка запасных, которых называть только не иначе как дерьмократы. Ну и кто пошел на выборы? Да никто не пошел. Просто 40 млн не пошедших на выборы людей – основная часть электората демократов.
— Все-таки ваша партия набрала меньше остальных, за вас проголосовало 80 тысяч, а за СПС около 800 тысяч. Есть же разница, согласитесь.
— Давайте сравним, сколько они денег потратили, а сколько мы. Я вас уверяю, что больше на два порядка. Разница в порядок, а денег в два порядка.
— То есть денег у вас было немного, а съезд вы проводили в Брюсселе...
— Съезд в Брюсселе и в Москве отличается на перелет, а перелет это порядка $12 тысяч. При этом гостиницы и залы там дешевле. Поэтому все говорят о миллионах, а дело всего в десятке тысяч долларов.
— Сейчас вы можете остаться единственным демократическим кандидатом. Вы сами на какой результат рассчитываете?
— Как минимум это суммарный процент всех демократов на выборах в Госдуму.
— Вы утверждаете, что вы собрали 2 миллиона подписей, хотя все говорят, что собрать такое количество подписей в такой короткий срок нереально...
— Потому что никто этим не занимался. ДПР – это единственная партия, которая на всех региональных выборах регистрировалась по подписям, и на выборах в Госдуму первая зарегистрировалась по подписям. Мы за 10 дней собрали более 300 тысяч подписей. Почему? Потому что технологически мы были готовы больше, чем все остальные вместе взятые. Мы два с половиной года назад начали это выстраивать. При том, что опыт у нас и до этого был: в 1993 году в Госдуму собирали подписи, в 1996 году ДПР собирала подписи для Лебедя, за Говорухина и Святослава Федорова мы собирали.
Для нас сбор подписей – это если не раз плюнуть, то достаточно просто. Были только проблемы с морозами и снегом в Сибири. Были и бригады, которые не собирали, а рисовали, но у нас глаз наметанный.
— А во сколько вам обошелся сбор подписей? Вы по документам потратили меньше миллиона рублей, а Касьянову это обошлось почти в 5 млн рублей.
— Мы потратили 760 тысяч с копейками. Это нотариусы и изготовление печатной продукции. Со многими организаторами сбора подписей у нас есть долгосрочные договоры до конца кампании, поэтому пока трудно сказать, сколько будет потрачено денег. Касьянов, видимо, расплачивался только за подписную кампанию, а мы были уверены в себе и заключали договоры до конца выборов.
— Ваша партийная программа по вступлению в ЕС на выборах в Госдуму не привлекла и 100 тысяч человек, а в ходе вашей президентской кампании вы собираетесь менять лозунг?
— Программа будет общедемократической, со всеми отсюда вытекающими либеральными ценностями с определенным уклоном в консерватизм, в семейные ценности и т. д.
Мы все-таки не чистые либералы, мы консерваторы. Мы как консерваторы в Великобритании, ХДС в Германии, республиканцы в США.
— Но как вы намерены завоевывать демократически настроенных избирателей. Как вы, например, относитесь к тому, что Ходорковский сидит в тюрьме?
— Есть решение суда. Если кто-то не согласен с решением суда, он подает в другие инстанции и опровергает его.
— То есть вы считаете, что он сидит за дело?
— Он сидит за одно дело, а я могу примеры еще многих вещей. Вы никогда не задавались вопросом, как возник МЕНАТЕП. Откуда там деньги, из какого отдела райкома? Партию национализировали, а комсомол остался и непонятно куда со своей собственностью и деньгами делся. А потом банки МЕНАТЕП и тому подобные на эти деньги и сформировались. Вопрос по деньгам КПСС и комсомола с повестки дня не снят. Когда мы придем к власти, мы разберемся. Это грязные деньги!.. Другой вопрос, почему нашли одного козла отпущения, кроме него еще должен был кое-кто сесть.
— Вы собираетесь критиковать власть за авторитарные тенденции, как отмену губернаторских выборов, давление на независимые СМИ и т. д.?
— Собираемся. Во-первых, нам не нравится отношения Кремля с Евросоюзом. Очень холодные, если не более. Нам не нравится создание того количества госкорпораций, которое сейчас создается. Нам не нравится как обстоят дела с работой электронных СМИ. Должна пройти либерализация этих вещей. Должно быть прямое избрание судей, мы не согласны с реформой армии, мы выступаем за выборы губернаторов и прямые выборы в Совет федерации. Все это как бы есть. Это есть в программе, и мы этого не отрицаем. Другой вопрос, что денег у нас мало, и партия малоизвестна, поэтому мы растекаться по древу не будем. Но мы считаем, что стратегический партнер России – ЕС, и для нас это приоритет.
— Вы рассматриваетесь многими экспертами как близкий к Кремлю кандидат, который принимает участие в выборах как спойлер Касьянова или ширма для Запада. Как вы можете прокомментировать эти обвинения?
— Во встрече с кем-то из администрации ничего плохого не вижу. Если власти высказывает свое мнение, свое настроение и настроение своих избирателей, если власть интересуется, то что плохого, если ты это до них доводишь. Мне кажется, напротив, власть надо за это похвалить.
— Вы же не будете спорить, что у других партий возникают проблемы с регистрацией и вообще функционированием, а у вас нет.
— У них руки заточены не оттуда. У того же СПС не листовки арестовывали. Да, я объяснял, что у них куча денег черным налом, и они это используют. Разве кто-то из них подавал в суд на меня? Они проводили выборы с черной кассой, при этом крича, что на них доносят. Я всегда на это говорю: вот вышли на ринг боксеры, а у одного перчатки с гайками. Я что должен стоять и изображать из себя героя или пойти и сказать судье, что у противника гайки. Их давили по закону.
— Состоя в Демпартии, вы, тем не менее, работали в «Единой России», помогая ее созданию…
— Тогда объединялось «Единство» и «Отечество», и была иллюзия, что создается нормальная консервативная партия. В партии тогда было левое крыло с Исаевым, и правое крыло с Плигиным, и неясно было, кто победит. Мое управление как раз занималось приемом членов в партию, и мы предложили программу «от двери к двери», когда приходят к человеку и предлагают вступить. Это не так, как они сейчас приходят к директору и говорят: «дай 500 членов». В Красноярске мы за три недели набрали 32 тысячи членов. Когда поняли, что они неуправляемы и им нельзя сказать, за кого голосовать, то нас попросили за это написать заявление об уходе. Поэтому ничего антидемократического я в этом не вижу. Мы как были консервативными, так и остались.
— Понятно, что победить вы не сможете. В этой связи будете ли вы вообще как-то оппонировать Дмитрию Медведеву или вас все в нем устраивает?
— Мне, например, не все нравится в национальных проектах. Они замечательные, но их исполнение, на наш взгляд, не очень правильное. Есть много предложений, как это можно изменить. Если нам удастся сделать нашему народу какую-то пользу, то даже ради этого стоило идти в президенты.
Интервью, которое началось в машине Богданова и заканчивалось уже на пороге Центризбиркома, подошло к концу. Лидер ДПР извинился, попрощался и вбежал в двери ЦИКа, где ему выдали протокол проверки его подписей. Брака в них нашли меньше 5%, и уже на днях он станет четвертым и вполне вероятно последним зарегистрированным кандидатом в президенты России. Войдет в историю.
