Цивилизация
Певчие птицы способны обучиться основам простейшей грамматики. По крайней мере, так утверждает психолог Тим Гентнер из университета в Сан-Диего (Калифорния).
По словам Гентнера, ему потребовалось примерно 15 тыс. уроков, где корм служил наградой за успехи, чтобы научить скворцов отличать в пении птиц «предложение» от «словосочетания» или других более мелких компонентов трели.
Суть эксперимента была такова: перед птицей висели кнопки. При клевании кнопки «а» раздавались различные варианты пения, ранее записанные Гентнером. В некоторых из этих вариаций были только простые «птичьи фразы», скопированные с оригинала, но между ними попадались и искусственно смонтированные учеными записи, в середине которых были сделаны вставки из других «фраз», наподобие оборотов в человеческом языке. Узнав фрагмент фразы из собственного пения, скворец снова должен был снова клюнуть кнопку, за что получал корм. Более того, иногда скворцы в ответ на записанные реплики выдавали собственные трели.
Из 11 подопытных птиц 9 справлялись с заданием в 90% случаев и лишь две упорно заваливали грамматику.
Гентнер сообщил, что был настолько удивлен и не готов к успеху эксперимента, что даже не записал то, что пели скворцы в ответ. «Возможно, они пели в ответ то же, что и слышали, а может, действительно отвечали», — говорит психолог.
Ученый рассказал, что по уровню освоения грамматики скворцы пока уступают его сыновьям двух и девяти месяцев от роду (правда, с тем же успехом можно сказать, что, скажем, улитка уступает в освоении грамматики новорожденному).
Двумя годами ранее коллектив исследователей пробовал обучить грамматике обезьян-игрунков, но потерпел поражение, что как будто доказывало теорию знаменитого лингвиста Ноама Хомского, по которой рекурсивная грамматика — исключительно человеческое открытие, ключевое для изобретения языка.
Марк Хаузер, автор исследования языка игрунков, считает, что эксперимент Гентнера ничуть не поколебал теории Хомского. Даже если скворцов и научили грамматике, то (как и других птиц) их невозможно научить семантике — значению слов.
Как пояснила «Газете.Ru» сотрудник Московского зоопарка Наталья Меньшенина, ничего удивительного в результатах ученых нет: птиц учили «фразам» из речи. Это нормально — так же, как попугаи или вороны учатся словам. Но вот отвечать на вопросы впопад и осознанно конструировать предложения птицы не умеют, разве что случайно, если ранее они часто слышали вместе вопрос и ответ.
Поэтому, скорее всего, «птичья грамматика» по сути может считаться экстраполяцией грамматики человеческой, заложенной уже в саму методику эксперимента. Ученый ведь сам разбил на «фразы» пение и приучил птиц узнавать им же самим сконструированный язык. Вопрос же о наличии настоящей грамматики у животных пока остается открытым, считает Меньшенина.