Цивилизация
В конце апреля нобелевский лауреат по физике 2010 года Константин Новоселов приехал в Санкт-Петербург, чтобы прочитать лекцию финалистам всероссийской олимпиады школьников по математике. Интервью «Газете.Ru» ученый дал в автобусе, на час застрявшем в пробке, по дороге в Мариинский театр, где юные математики и их наставники должны были слушать оперу Прокофьева... Новоселов рассказал о жизни и работе в Англии, о своем участии в олимпиадах в школьные годы, а также о жизни после получения Нобелевской премии.
Хобби — это не только марки и бальные танцы
— Константин, чему будет посвящена ваша лекция?
— У меня был выбор: либо говорить о нашей нынешней работе, либо о чем-то еще. И я решил, что расскажу о своем хобби. Кроме занятий наукой какое-то время назад я начал увлекаться историей графита. И решил, что посвящу свою лекцию истории графита и графитоподобных материалов. А попутно немножко и физике.
— Вы ведь тоже побеждали в олимпиадах школьников. В какой школе вы учились?
— Это была самая обычная школа в Нижнем Тагиле. Были хорошие учителя, которые меня заметили и стали подталкивать к участию в олимпиадах.
— И как известно, уже в шестом классе, в 1986 году, вы заняли первое место в областной олимпиаде по физике, а потом на всесоюзной олимпиаде школьников вошли в десятку сильнейших. А еще известно, что в 1988–1991 годах вы параллельно обучались в заочной физико-технической школе. И в 1990–1991 годах участвовали во всесоюзных олимпиадах и по физике, и по математике.
— Да. В заочной школе при Физтехе я учился по физике и математике. А потом меня погнали поступать в Москву. И я поступил в Физтех.
— А иначе бы вы не поехали?
— В какой-то момент я понял, что это нужно сделать. Но это произошло далеко не сразу.
— Были ли рядом с вами одаренные одноклассники?
— Я считаю, что все дети — способные. У большинства людей есть одаренность хоть в чем-то.
А дальше — вопрос: помогли им реализоваться или нет. Ведь идея олимпиад — не научить математике (они потом этому научатся в институте), главное их не потерять — помочь определиться и увлечь.
— Получается, что обязательно необходим хороший учитель.
— Обязательно нужно, чтобы было с кем пообщаться.
— А среда одноклассников важна?
— Мои одноклассники занимались кому чем было интересно, а интересы были очень разные.
В чем-то я от них старался не отставать, но плюс к этому пытался немножко учиться.
— А вы легко учились?
— На физике и математике мне было интересно, я учился легко, но и усилия прикладывал. А по остальным предметам был довольно средним учеником. Никакой медали у меня не было. Разумеется, все, что я не прочитал в школе, пришлось наверстывать. В принципе, это, может быть и хорошо.
— А кто ваши любимые писатели?
— Сложно сказать. Но я Достоевского очень люблю. Еще Лескова, когда хочу почувствовать русский язык.
— А из поэтов?
— Бродский, разумеется.
ЕГЭ в Англии
— Существует расхожая мысль, что ЕГЭ разрушает российское образование. Вы с этим согласны?
— У меня нет такого ощущения. Такая форма экзамена дает возможность расширить географию выпускников.
Разумеется, если бы все имели финансовую возможность ездить куда хотят, то было бы здорово вузам проводить и собеседования или приглашать абитуриентов на вступительные экзамены. Но это невыполнимо сегодня.
— В Великобритании есть что-то похожее на ЕГЭ?
— Там абсолютно то же самое. Вы сдаете a-level экзамены и по их результатам поступаете в вуз. Некоторые университеты проводят и вступительные экзамены, чаще всего это собеседование. Но в основном в вуз зачисляют по результатам выпускных экзаменов.
— Есть ли в Англии система олимпиад?
— Я с ней не сталкивался. Скорее всего, олимпиады существуют, но, думаю, они точно менее мощные, чем в России.
— Насколько высшее образование в Великобритании отличается от российского и в чем его достоинства и недостатки?
— Оно настраивает студентов на большое количество самостоятельных занятий. Дается базовая основа, а потом студенты должны развиваться сами.
— Это хорошо или плохо?
— Это не очень хорошо, но настраивает хороших студентов на учебу, а плохих — наоборот.
— Какие у вас впечатления от того, что происходит с образованием в области физики в России?
— Все, что я могу сказать об этом, связано с впечатлениями от тех ребят, которые приезжают к нам учиться. Это первое поколение молодых ученых, кого мы стали брать в аспирантуру из России.
Они очень хорошо образованы и с хорошей мотивацией. Отражает ли это общую ситуацию с физическим образованием? Этого я не знаю.
— Насколько я понимаю, в России очень трудно работать физикам-экспериментаторам, поэтому многие из них уезжают.
— Наверное. Не знаю, с чем это связано. Все-таки какие-то финансовые вливания пошли. Вопрос в том, как превратить их в конечный результат.
— Можно ли сказать, что физика имеет национальность? Я несколько лет назад разговаривала с талантливым молодым математиком Александром Буфетовым, который говорил, что «математические традиции в разных странах – разные. И русская математика имеет свои, особенные».
— Я считаю, что наука не имеет национальности.
— Но есть же разные школы?
— Думаю, что школы в основном связаны с отдельными людьми. И я всегда приветствую людей, которые берут самое лучшее из разных школ. Это многокультурные, космополитичные ученые.
«Манчестер Юнайтед» и английские пабы
— А почему вы остановись на Манчестере? В интервью, данном после присуждения Нобелевской премии, вы сказали, что «организация работы в той же Англии намного проще и прозрачнее, чем в России или, скажем, в Германии».
— На самом деле в какой-то момент я хотел уехать из Манчестера, но случился форс-мажор, и этого не получилось.
У меня все циклично: каждые сколько-то лет появляются новые идеи, а потом они реализуются, и надо заниматься чем-то новым.
В какой-то момент у меня произошел спад, когда нужно было искать нечто новое, я хотел переехать в другое место (это всегда помогает). Но начать с нуля, по некоторым причинам, не получилось.
— А потом вы получили Нобелевскую премию…
— Нет. Именно это и было причиной. Я до этого хотел поменять место работы. Мог бы уехать и после премии, но это было бы не совсем честно. Я остался, а потом появилась новая тема. Глупо уезжать посредине очередной интересной работы. Если честно, сейчас лучшего места (поскольку уже очень много сделано) сложно найти, чтобы заниматься тем, что я делаю.
— Вам нравится Англия?
— Англия мне нравится. Она со своими проблемами, к ней нужно привыкнуть. Но вот к Голландии привыкнуть у меня так и не получилось.
— В Голландии, например, кухня плохая.
— Кухня плохая и в Англии. Вкусно поесть можно в основном только в пабах. Дело не в этом.
— То есть вам важно, где жить? Не только там, где хорошо работать, но и просто жить?
— Да, важно. Основное, наверное, — это возможность общения на одной волне с людьми. Чувство юмора очень существенная вещь.
— Вы ходите на футбол? Следите за «Манчестер Юнайтед»?
— Конечно хожу. И даже сам играю в футбол (вот руку мне мои студенты сломали на прошлой неделе на футболе). Главное, оказавшись в одной ложе с болельщиками «Манчестер Сити», бурно не проявлять своих чувств.
— А вы часто бываете в России?
— Нет, крайне редко.
Жизнь после Нобелевской премии
— Изменилось ли отношение к вам окружающих после получения Нобелевской премии?
— Оно, конечно, изменилось.
Вопрос больше в том, как ты сам себя ощущаешь. Я стараюсь, чтобы моя жизнь менялась как можно меньше.
И продолжаю работать как раньше. Разумеется, нагрузка получается значительно большей, просто из-за того, что другая степень ответственности. Но с этим ничего не поделаешь.
— Есть ли у вас сейчас общие проекты с Андреем Геймом?
— Наверное, треть или четверть моих и его проектов мы ведем совместно.
Дочки-близняшки и китайская акварель
— У вас две маленькие дочки-близняшки. Вы хотели бы, чтобы они стали физиками?
— Я хотел бы, чтобы они сами выбрали, кем им стать. Любое дело, если этим заниматься ответственно, требует очень много физических и эмоциональных сил, и в этом смысле, кем бы вы ни стали, вы должны выкладываться. Если им будет нравиться физика, почему бы нет? Но, разумеется, люди должны понимать, что занятия наукой отнимают огромное количество сил.
— У вас ведь и жена — ученый?
— Она занималась разной работой — была и техническим директором в фирме, но сейчас вернулась в науку. Она биолог.
— Есть ли у вас еще хобби (кроме истории и графита)?
— Я начал немножко рисовать. Провожу много времени в Китае, пытался учить китайский язык. С языком все плохо, а с рисованием — получше.
— Почему вдруг стали рисовать?
— Мне всегда хотелось этим заняться. А китайская живопись такова, что позволяет нарисовать картину за небольшое количество времени, а у меня его совсем немного. При этом мне нравится то, что получается.
— Это акварель?
— Это акварель. На самом деле это чернила…
— Вы ездите отдыхать?
— А зачем это нужно, когда работа интересная? Вот приехал на один день сюда, это же переключение!
— А с детьми много времени проводите?
— Девочки весь день в школе, вечером делают уроки. И мы тоже целыми днями на работе. Мы, конечно, ездим гулять в окрестности Манчестера. Сам город — индустриальный, а вокруг есть очень красивые, любимые нами места.