Цивилизация
Через несколько лет после смерти Сталина начались процессы массового освобождения депортированных, снятия их со спецучета, ликвидации комендатур и спецпоселений. Большинство армян вернулись в Армянскую ССР. По переписи 1959 года, в Алтайском крае проживало лишь 1,6 тыс. армян – примерно 10% от числа высланных. На этом «Газета.Ru» завершает исторический онлайн.
Руководители партии и правительства у гроба Иосифа Сталина. Первый ряд слева направо: Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Николай Булганин, Климент Ворошилов, Лаврентий Берия, Георгий Маленков. Второй ряд слева направо: Никита Хрущев, Анастас Микоян и другие, 1953
РИА Новости/РИА Новости«Армяне попали в выселении из Армении исключительно как «дашнаки», а из Грузии, Азербайджана, Краснодарского края и как «дашнаки», и как «турецкоподаднные». «Дашнакский контингент» высылался в Алтайский край, а «турецкоподданные» – в Томскую область. Основная депортация была проведена в ночь с 13 на 14 июня 1949 г. Обычной практикой тех лет было проведение спустя какое-то время после первой массовой высылки операции по довыселению. На территории Армении и Грузии подобная операция производилась 16 июня 1949 г. Для большинства ссылка продлилась 6–7 лет. Массовое освобождение пришлось на 1955–1956 гг., последних освободили в 1958 г, — рассказала «Газете.Ru» историк Наталья Аблажей. — Через систему спецпоселений в СССР прошли свыше 6 млн чел., что почти на миллион больше числа осужденных по политическим мотивам. Не буду задавать риторический вопрос оправдано ли было так использовать этот человеческий ресурс. Главное достояние каждой страны - это ее люди, но именно об этом власть часто забывает».
Из докладной МВД Алтайского края от 13 июля 1949 года «О приеме и расселении в Алтайском крае переселенцев-дашнаков» следовало, что «в период с 27 июня по 1-е июля сего года в Алтайский край прибыли 13 эшелонов с выселенцами-дашнаками в количестве 3848 семей 15701 человек, из них: мужчин 4767, женщин 5366 человек и детей 5586 человек». Остальные армяне были отправлены в село Нарым Томской области.
14 июня 1949 года из Армении были высланы более 12 тыс. армян, еще свыше 4 тыс. депортировали из Грузии, Азербайджана и Краснодарского края. Всего в Алтайский край прибыло 13 основных и три дополнительных эшелона с выселенцами-армянами. Выгрузка эшелонов проводилась либо на сортировочных станциях, обозначенных для приема, либо на близлежащих к ним. Обычно составы прибывали поздно вечером, и разгрузка производилась в темное время суток. Прием людей осуществлялся уполномоченным УМВД и начальниками районных отделов МВД, куда распределялись депортируемые.
«Мы не имеем отношения к дашнакам, нас репрессировали по религиозному признаку, — рассказала «Газете.Ru» Лилит Овасапян, дочь женщины, высланной на Алтай еще ребенком. — Дед моей бабушки Луизы Оганнисян готовился стать священником и читал Библию. Его избили, сожгли Библию и сделали предупреждение. А потом у него нашли молитвенник Нарекаци, передаваемый как семейная реликвия. Военные просто ночью зашли в дом, закрыли двери и забрали всех, кто там находился. Даже не разбирались. Вещи собрать тоже не дали – в темноте брали то, что могли унести.
Ехали в Алтайский край то ли на товарном, то ли на грузовом поезде. Около 15 суток. У моей семьи была льгота, потому что с ними был ребенок, давали какие-то деньги на еду. Но там, в Алтайском крае, ничего не было. Просто землянки. Питались в основном сыром и молоком. Зимой очень сильные морозы, но никакой теплой одежды тоже не было. Люди ходили босиком. И тогда уже начали засеивать поля, строить дома, бараки – что-то вроде колхоза. В это время у нас умерло трое детей, все новорожденные, которым несколько месяцев. Там еще был младший брат моего деда, у него после этого начались приступы эпилепсии.
Репрессировали всех, особенно обычных работяг, у которых было свое имущество – их считали богачами почему-то. Иначе говоря, раскулачивали и отправляли на Алтай. Дед был достаточно зажиточным, поэтому все имущество отобрали. Потом не вернули. Покидать территорию Алтайского края было категорически запрещено. В 1953-м, после смерти Сталина, пошла волна амнистий. Наш дед четыре года писал письма Сталину, пока был там. И его даже раньше выпустили на год раньше, он вернулся в Армению, а семья вернулась уже потом.
Туда ссылали всех, потому что надо было обрабатывать землю, и для этого придумывали причины. Если человеку вменялась реальная статья, то расстреливали прямо на месте. А у дашнаков силы не было, это просто мотив, чтобы на Алтай отправить рабочую силу и заселить там территорию, ослабшую после войны. Люди там не жили, это была земля заключенных, куда отправляли на верную смерть. Многие, правда, оставались и там. Но тем, кто возвращался, было тяжело.
Никаких судов по реабилитации не было, никто не извинялся. Уже после всех событий, в начале 1990-х, вышел закон, согласно которому реабилитированным выплачивали деньги. Тогда был дефолт, больших сумм там не было. Дети, дяди, тети и другие родственники уже погибших к тому моменту получали только определенный процент.
Мой дед написал рукопись по мотивам тех событий, ее даже напечатали. А бабушка, когда он умер, просто порвала эту книгу. От тоски, боязни… Тогда же всего боялись».
23 июня 1949 года вышло распоряжение Алтайского крайисполкома, утверждавшее список пунктов размещения выселенцев. Председателей указанных в списках районов документ обязывал «в суточный срок по прибытии обеспечить прием и расселение выселенцев внутри районов по утвержденной дислокации».
«Учитывая, что прибывшие контингенты остаются в Алтайском крае навечно, обязать районные и городские исполкомы депутатов трудящихся создать необходимые материальные условия выселенцам, для чего закрепить за каждой семьей на общих основаниях приусадебный участок и выдать ссуды на индивидуальное строительство, приобретение скота и оказать практическую помощь строительными материалами и транспортом», — указывалось также в тексте распоряжения.
Малаян продолжал:
«Я, наивный, вначале мгновенно подумал, что наверное начинается война с Турцией и мою семью, как семью одного из активных членов партии района им. Кирова и секретаря партбюро завода хотят обезопасить, а меня оставляют… Мечты, мечты… когда понял гнусность решения правительства. Жена испугалась с самого начала и стала будить детей, а затем начала собирать вещи в бардан и чемоданы одежду, обувь, разную домашнюю посуду и другое.
Я, ошалевший происходившим у нас в квартире, взял в руки кучу наших семейных фотокарточек и начал рассматривать и делить их на две части, мои это мне, а это ей и таким образом совсем не помог ей в деле укладки вещей, а она, бедная, то следила за одеванием сонных детей, то собирала вещи. Наконец к трем часам ночи собрали все. Я вышел в коридор, где увидел нашего соседа Оганеса Амаза, который вышел на шум. После командировки у меня не было денег, чтобы передать жене на дорогу, и попросил у Амаза, а он, за неимением, отказал мне.
Мы все вместе с вещами спустились с 3-го этажа вниз во двор дома, а на улице возле ворот дома стояла грузовая автомашина за номером 49-02, которая, судя по номеру, была машина дворца строительства. Многие жильцы нашего дома из своих окон, а некоторые даже выйдя к своим подъездам, следили за происходящим…»
«Время было около двух часов ночи, — вспоминал сотрудник Тбилисского Кожевенного завода №1 Рубен Малаян в своей работе «Страшная ночь 14 июня 1949 года», фрагмент которой приводится в сборнике документов и материалов «Депортация армян 14 июня 1949 года» под редакцией доктора исторических наук Натальи Аблажей. — Вдруг звонок в дверь. Открываю дверь коридора, заходят к нам трое мужчин, один из них солдат с винтовкой, другой – в форме ГБ, третий в штатском. Первый вопроса: «Вы Малаян, мы пришли проверить паспорта…». Зашли все вместе в комнату, сотрудник спрашивает: «Есть ли у вас оружие». Я отрицаю, а он утверждает, что у меня есть оружие. Тогда я признаюсь, что да, имею пистолет и удостоверение на право его ношения.
Пистолет системы «Веблескотт» за № 51811 я достаю вместе с кобурой из-под шифоньера, а также разрешение, выданное Управл. республ. Милиции за номером 1217 от 25 июня 1947 года и передаю сотруднику ГБ. После изъятия пистолета сотрудник ГБ объявляет, что необходимо разбудить жену и детей и что они должны уехать из города в глубь страны. «Собирайте вещи в течение одного часа», – говорит он».
Вот как заместителю министра внутренних дел СССР Рясному о ходе депортации докладывал начальник УМВД по Краснодарскому краю Медведев:
«В течение 12 и 13 июня 1949 года начальники эшелонов со своими заместителями, медицинским персоналом и начальниками конвоев с войсками, автотранспортом были доставлены в места формирования эшелонов. Начальники эшелонов были обеспечены денежными средствами для питания и санитарного обслуживания спецконтингента в пути следования, а также обеспечены специально изготовленными ящиками для хранения денежных средств и документов и необходимыми канцелярскими принадлежностями. В соответствии с разработанным планом погрузки, всего было организовано 5 пунктов формирования по приему спецконтингента и к исходу дня 14 июня 1949 года 5 эшелонов с пунктов формирования были стянуты на станцию Тихорецкая С.К.ж.д., где было произведено окончательное формирование эшелонов и после сформирования, эшелоны 15 июня 1949 года были отправлены со станции Тихорецкая в места спецпоселения. Всего принято, погружено и отправлено из Краснодарского края 5 эшелонов».
Руководители операции не исключали нападения на эшелоны извне, а также попытки групповых и одиночных побегов, для чего конвою приказывалось иметь постоянную резервную группу. На больших остановках в дневное время выселяемым разрешалось совершать прогулки в непосредственной близости от вагонов. Посторонние к эшелону не допускались.
Выселяемым запрещалось нарушать правила железнодорожного порядка, а именно – ходить по путям, разводить костры на путях, брать самовольно топливо и другое железнодорожное имущество, выбрасывать и выливать остатки пищи на станциях, продавать собственное имущество. В пути следования эшелона через каждые 10-15 дней проводились санобработку депортируемых.
«Пока наш поезд мчался, мы были в «неудобном» (неловком, неприличном – прим. переводчика) положении. Для справления естественной нужды у нас не было не только удобств, но и возможности. Мы справляли нужду в бумаги и выбрасывали в окно, при этом отравляя тот минимальный воздух, которым дышали в вагоне. Мы проехали станции Арташат, Ширазлу, Авшар, Арарат, Армаш. Наш поезд нигде не остановился, вспоминал Ваган Овивян. — Мы остановились, только когда доехали до станции Норашен (Азербайджан). Двери нашего вагона открылись для того, чтобы мы справили нашу нужду, но нам приказали не отходить дальше 10 метров от полотна. Для выполнения этого приказа вооруженные пулеметами (винтовками) вой- ска заняли позицию перед нами.
Женщины, дети, невестки и девочки вынужденно, забыв элементарный стыд, поднимали свои юбки и справляли нужду, не обращая внимания ни на нас, ни на азербайджанских турок, которые были служителями на вокзале. Они с ненасытным вожделением и смехом смотрели на извивающихся от стыда полуголых армянок, вынужденных выставлять на вид свой голый зад. И наши армянские охранники с кнутами в руках торопили их, чтобы быстрее загрузить в вагоны».
После посадки выселяемых в эшелон составлялись списки с перечислением всех посаженных в вагон, в том числе детей. Уже в пути начальник эшелона составлял в трех экземплярах общий список по форме: номер по порядку, фамилия, имя и отчество, год рождения, национальность, отношение к главе семьи, местожительство до переселения, примечание.
«В какой-то момент, подойдя к окошку, я довел до сведения одного из армянских чекистов, случайно проходящих мимо нашего вагона, что мы прямо гибнем, откройте хотя бы двери, чтоб могли дышать.
– Ничего, – ответил чекист, – скоро так освежитесь, что вам [...] этот жаркий вагон.
– Но мы сейчас просто умираем, – снова повторил я.
– Мы же вас поместили в эти вагоны не для того, чтоб вы спокойно жили, дашнакские выродки, чтоб вы сдохли как собаки.
Из окна впереди стоящего вагона молодая женщина, которая также подошла подышать, закричала в лицо чиновнику: «Будь проклята та мать, что родила такого как ты змееныша, сын шлюхи». При этих словах чиновник двинулся в сторону женщины. И тогда еще сидящие в машинах ссыльные начали кричать: «Безжалостные палачи, что вы от нас хотите». Чиновник растерянно попятился назад и исчез в толпе военных. Мы сидели в вагонах, а снаружи продолжалась погрузка ссыльных. Тысячи машин привозили все новых и новых ссыльных из разных районов Армении.
Заполнялся один эшелон, за ним следовал другой, так что погрузка ссыльных продлилась до часу дня 14 июня. Мы, уже с полудня устроившись в нашем вагоне, не знали что происходит снаружи, но до полуночи до нас доносились слезные и гневные крики и плач женщин и детей», — рассказывал Ваган Овивян.
В 1964 году он эмигрировал во Францию. В Париже написал мемуары. Его сын стал известным французским карикатуристом.
Если депортации одновременно подвергались дашнаки, греки и турки, их сажали в вагоны отдельно – смешивать «контингенты» категорически запрещалось.
Посадка в эшелон производилась из расчета: в двухосный вагон по 22-24 человека, в четырехосный – 44-48 человек. Каждый вагон обеспечивался бочками воды и горячей пищей из расчета 1 ведро на 10 человек. На питание каждого человека выделялось по 5 рублей.
Рассказывает Овивян:
«Мы все рассказывали друг другу свои истории и уже сдружились. Только Григор Макарович Нерсесян ни с кем не разговаривал. Мы слышали его голос только когда наш поезд останавливался на какой-либо станции: «Чато, принеси мне чай». Нерсесян просил чай. Чато приносил ему горячую воду, так как даже в эти жаркие дни Нерсесян никогда не пил холодную. Мы все возненавидели его, решив, что он в нашем вагоне осведомитель. Это был довольно солидный человек. Он все время читал или был в печальных раздумьях. Меня очень интересовало, почему он с нами не разговаривает, но я не осмеливался его спросить. Как-то раз он подошел ко мне и спросил, из какого региона Франции я приехал. Я ответил – из Лиона, он промолчал. Я спросил: «Как по-твоему, за что тебя сослали?». «Не знаю, я задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа». Он мне рассказал, что всегда был хорошим советским гражданином и педагогом. Когда устанавливали советские порядки, он учился в семинарии, а потом, получив высшее образование, был настоящим советским человеком. В конце концов он мне рассказал, что в Париже у него был шурин. Я спросил, как зовут шурина. «Хнкарян», – ответил он. – Известный дашнак Хнкарян твой шурин и ты еще удивляешься, что тебя сослали? Твой шурин вместе с полководцем Дро организовали армянский легион, который, если бы Гитлер завоевал Кавказ, взял бы власть в Армении. – Но я с ним никогда не переписывался, и разве я виноват, что мой шурин, которого я 30 лет не видел, совершает такие поступки, о которых я узнаю только что, от тебя».
По мере подвоза депортируемых к эшелону начальник состава должен был принимать их от оперативников МГБ по семейным карточкам. В случае с доставкой не целой семьи, а отдельных ее членов, имена не доставленных в эшелон указывались на обороте карточки.
Переехавший в Армянскую ССР из Франции Ваган Овивян, работавший в Ереване шофером, вспоминал день высылки:
«И наконец около полудня подошла наша очередь. В последний раз произведя обыск, нас посадили в предназначенные вагоны и плотно закрыли двери. В вагонах было сделано два этажа, для того чтобы можно было лежать. Так на половине высоты вагона из досок были сделаны тахты, чтобы часть заняла места внизу, а другая часть на тахте, наверху. И я со своими остался на нижней полке. Наше положение было невыносимым. Палящие лучи солнца так нагрели железную крышу нашего вагона, что мы с трудом дышали в этом жарком воздухе. К счастью, мы могли по очереди подходить к маленькому окошку и дышать, но даже это не спасало, так как снаружи тоже было невыносимо жарко, и вспотевшая от жары мокрая одежда прилипла к нашей коже».
Арпеник Алексанян продолжает: «Я и Асик пошли в нашу маленькую комнату, надели платья в горошек (мое любимое платье). Тогда предложили надеть лучшие туфли. Вот еще, я им говорю, наверное у меня только эти простые босоножки. Пришлось надеть новые замшевые босоножки-танкетки на пробках; ведь только вчера я с папой купили на Сабуртало у приезжего армянина. Этот противный штатский шарил глазами по комнатам, а мы думали, что сейчас весь дом перевернут вверх дном. Капитан встал и, предупреждая, чтоб не кричали, нам объявил для нас смертельный приговор – вы выселяетесь из города, как бывшие турецкоподданные. Вы имеете право взять с собой вещи до одной тонны и деньги до 100.000 руб. Дал нам полтора часа времени собраться, сам, бледный, начал нас торопить. Никто из нас не мог опомниться, понять этот удар».
Некоторые из выселяемых составляли записки, чтобы по ним в будущем воссоздать картину произошедшего. В сборнике документов и материалов «Депортация армян 14 июня 1949 года» под редакцией доктора исторических наук Натальи Аблажей приводится фрагмент из дневника Арпеник Алексанян, которую вместе с родителями и тремя сестрами выслали из Тбилиси как бывших «турецкоподданных».
«Ровно в два часа ночи я проснулась от звуков остановившейся грузовой машины, и в тот же момент крепко постучались в окно. Мне сразу стало плохо, я бросилась к окну и, к несчастью, увидела работников МВД – сразу четырех. Мы сразу подумали, что пришли за папой. Я побежала в среднюю комнату к папе и крикнула. Он, бледный, взволнованный, встал, подошли мы к окну, оттуда слышим: «Алексанян, откройте дверь!» Делать уже было нечего, надо было только открывать. Папа еле натянул брюки, открыли двери, и к нам вошли те, которые принесли весть о нашем несчастье. Вошел капитан МВД (армянин), солдат с автоматом и двое штатских. Один из них, врач Кобулия – терапевт из Михайловской больницы, из первого терапевтического отделения. Увидев его, я подумала – вот негодяй, оказывается, кто он, а в больнице работает, как миленький врач, завтра же все будут знать, но я не знала, что завтра я не буду в городе, не буду уже свободной никогда в жизни. Второй штатский с противнейшим, отталкивающим лицом, с приплюснутым носом, со шрамом на лице, с зелено-голубыми глазами, с хищническим взглядом. Оба грузины. Я приняла их вежливо, закрывала за ними дверь, говорила, чтоб никто не вошел, а они успокаивали, что шофер там, не беспокойтесь. Закрыла ставни, чтоб с улицы не было видно – думала, что, конечно, сейчас начнется обыск. Нам велели не двигаться. Капитан сел за стол со стороны пианино и просил говорить правду на задаваемые вопросы. Читал наши фамилии и записывал, у папы спрашивал, нет ли турецкого паспорта – никакого турецкого паспорта он не имел», — писала Алексанян.
Два-три вагона в каждом эшелоне отводились охране, еще один оборудовали под изолятор для заболевших в пути. В каждом вагоне с выселяемыми устанавливались нары, унитазы, ведра и стремянки, имелись окна.
Каждой семье разрешалось совершить погрузку личного багажа до 1000 кг. К упакованным вещам прикреплялись бирки с указанием фамилии, имени и отчества владельца. Все острые предметы – топоры, пилы и т. д. – упаковывались отдельно.
Для сопровождения выселяемых дашнаков до пункта разгрузки, организации охраны и недопущения побегов при конвоировании в каждый эшелон назначались начальник, его заместители по оперативной части и снабжению, медперсонал в составе одного врача и двух медсестер, конвой из 30 человек во главе с двумя офицерами. Для поддержания порядка в каждом вагоне назначались старшие из числа выселяемых.
13 эшелонов с армянским спецконтингентом были единовременно отправлены с нескольких узловых станций Закавказской железной дороги. Погрузкой людей занимались представители МВД и МГБ той республики, откуда осуществлялась высылка. Стандартным эшелонам образца 1949 года, в среднем перевозившим 1330 чел., присваивался пятизначный номер, который сохранялся на все время пути. Первые две цифры были одинаковыми – 97. Эшелон формировался в основном из 60 вагонов, примерно треть их них составляли «хозяйственные» вагоны, предназначавшиеся для перевозки имущества выселенцев, и вагоны, относившиеся к «охранной» инфраструктуре. Лишь восемь эшелонов, прибывших на Алтай с контингентом группы «Д», были укомплектованы с учетом максимальной загрузки.
Самого Овивяна, его супругу, сына и дочь майор Айвазян «полагал бы» выселить из пределов Армянской ССР в отдаленные районы Советского Союза на спецпоселение. Под бумагой стояла резолюция «согласен» от вышестоящего начальника.
По каждой семье, «приговоренной» к депортации, составлялось учетное дело. Например, по поводу Вагана Овивяна, уроженца Турции, прибывшего по репатриации из Франции в 1947 году, начальник 5-го отделения 2-го отдела МГБ Армянской ССР майор Айвазян сообщал, что «Овивян Ваган Мартиросович с 1919 года член партии «Дашнакцутюн». Проживал до репатриации в городе Виене (Франция) и был дашнакским террористом, сотрудничал в дашнакской газете «Арач» («Вперед»), где выступал с антисоветскими статьями. Среди своего окружения ведет антисоветскую дашнакскую агитацию. Среди членов семьи Овивяна награжденных, участников Отечественной войны в рядах Советской армии или партизанских отрядах, а также имеющих особые заслуги перед Советским государством – нет».
Согласно приказу МВД от 2 июня 1949 года «Об обеспечении перевозок и трудового устройства выселенцев с территории Грузинской, Армянской и Азербайджанской ССР, а также побережья Черного моря», из указанных республик, а также из Краснодарского края на вечное поселение в Алтайский край направлялись 13 тыс. дашнаков (3620 семей). Этим же приказом депортации в Томскую область РСФСР подлежали 5400 турок, а в Джамбульскую и Южно-Казахстанскую области Казахстанской ССР, соответственно, 21,6 тыс. и 5,4 тыс. греков. В реальности цифры получились еще более внушительные.
Депортируемым разрешалось брать с собой личные ценности и домашние вещи – одежду, посуду, мелкий инвентарь, а также запас продовольствия общим весом до 1000 кг на семью. Обеспечение конвоирования выселяемых, перевозку по железной дороге и надзор за ними в местах нового поселения на Алтае, а также расселение армян на жительство и трудоустройство возлагалось на главу МВД Сергея Круглова.
11 апреля того же года «подоспело» решение Политбюро ЦК ВКП (б) о выселении дашнаков, проживающих в Грузинской ССР. В данном случае приводилась конкретная численность депортируемых – 1950 человек или 650 семей. В остальном документ был аналогичен предыдущему.
4 апреля 1949 года Политбюро ЦК ВКП (б) вынесло решение о выселении дашнаков, проживающих в Армянской и Азербайджанской ССР.
«В целях очистки Армянской и Азербайджанской ССР от политически неблагонадежного элемента Политбюро ЦК ВКП (б) постановляет: обязать МГБ СССР выселить проживающих в Армянской и Азербайджанской ССР дашнаков на вечное поселение в Алтайский край под надзор органов МГБ», — сообщалось, в частности, в документе.
Уже в ходе основной депортации среди выселяемых армян выделяли следующие учетные категории: «легионеры», «дашнаки-националисты», репатрианты и члены их семей. Впоследствии Комиссия по пересмотру дел осужденных за контрреволюционные преступления Армянской ССР установит, что на Алтай были сосланы 1860 семей дашнаков и 888 членов воевавшего на стороне Гитлера армянского легиона. За принадлежность к партии «Дашнакцутюн» было сослано 350 семей.
Еще до июньской депортации, а именно к марту 1949 года, на спецпоселении уже находились 3678 армян из числа власовцев – то есть, бывших военнослужащих, в той или иной степени связанных во время Второй мировой войны с коллаборационистскими формированиями бывшего советского генерала Андрея Власова. Как указывается в статье Натальи Аблажей, армяне составляли 3% от общей численности этой категории спецконтингента.
«24 августа 1948 года ЦК КП(б) Армении принял решение сократить план репатриации на 1948 год, а в 1949 году вообще репатриацию прекратить, — отмечается в материале ведущего научного сотрудника института истории НАН Азербайжана Ильгара Нифталиева. — 162 репатрианта, пустившиеся в путь из Америки в феврале 1949 года, были последними в этом процессе. Определенную роль сыграл в этом деле и пожар, случившийся на теплоходе «Победа», который 1 сентября 1948 года привез в Батум очередную партию репатриантов. Заподозрив неладное, Иосиф Сталин телеграфировал Георгию Маленкову: «Среди армянских репатриантов есть американские агенты, которые подготовили диверсию на теплоходе «Победа». На следующий день Маленков отрапортовал Сталину: «Вы, конечно, правы. Примем все необходимые меры». Таким образом, в результате «большой репатриации» в 1946-1949 годах вместо запланированных 360-400 тысяч человек из 12 стран мира в Советскую Армению прибыли всего 90 тысяч».
13 апреля 1948 года начальник Совинформбюро при Совмине СССР Борис Пономарев писал по этому поводу секретарю ЦК ВКП(б) Михаилу Суслову:
«За последнее время реакционные круги зарубежных армянских колоний и особенно партия «Дашнакцутюн» ведут разнузданную кампанию против репатриации армян на родину и распространяют клевету об устройстве репатриантов, приехавших в Советскую Армению». В соответствии с просьбой Пономарева компартии Армении было поручено немедленно подготовить коллективное письмо переселившихся в СССР армян против «клеветнической зарубежной пропаганды».
В распоряжение органов госбезопасности попали документы с каирского конгресса. В одном из них высказывалось сожаление по поводу того, что «вопреки всем обещаниям и обязательствам, Советский Союз не предпринял ни одного шага для объединения армянских земель, даже не захотел объединить границы Армении внутри Закавказья». Корни этого вопроса уходили в середину 1920-х годов. В то же время дашнаки призывали продолжать борьбу против Турции, пока она не признает права армянского народа. Репатриация была положительно оценена конгрессом, поскольку она, по их мнению, была связана с освобождением армянских земель и расширением границ Армении. Армяне переселялись в СССР со всего мира, в том числе из Америки, Франции и других стран западной Европы.
Осенью 1947 года партия «Дашнакцутюн» провела в Каире конгресс, на котором обсуждалось отношение к Турции, Советскому Союзу и другим странам, а также репатриации армян в СССР, что в довольно больших масштабах происходило в послевоенный период. В справке МГБ Азербайджанской ССР «Об антисоветской деятельности зарубежных дашнаков» отмечалось, что число дашнаков достигает 8 тыс. человек, а в дашнакском союзе молодежи — 7 тыс. Общее количество дашнаков составляло 2,14 % от общего числа зарубежных армян.
Другая часть дашнаков в конце Второй мировой войны отказалась от антисоветской идеологии и выступила в поддержку СССР, надеясь на вхождение Западной Армении в состав Армянской ССР в случае вооруженного конфликта между СССР и Турцией, вероятность которого в то время была достаточно высока.
Во время Второй мировой войны часть находившихся в Берлине дашнаков заключила соглашение с нацистами против СССР, что, впрочем, впоследствии отрицалось партией. Примерно тогда же звучали предложения о создании «Великой Армении под протекторатом немцев». По мере освобождения Красной армией оккупированных территорий, многие проживавшие на Северном Кавказе и Украине армяне отступали вместе с немцами, затем оказались в лагерях для беженцев в Германии и эмигрировали в США.
После того, как Красная армия все же распространила советский режим в регионе, наиболее радикальные члены «Дашнакцутюна» покинули пределы Армении и уже в эмиграции создавали свои ячейки, нацеленные против Турции и СССР, в десятках стран мира. От других политических организаций «Дашнакцутюн» отличала четко организованная структура и строгая внутрипартийная дисциплина, а также формат взаимоотношений между подразделениями, которые носили военизированный характер.
С момента своего появления партия «Дашнакцутюн» пропагандировала левые националистические, а впоследствии антисоветские взгляды, намереваясь добиться решения «армянского вопроса». Сфера интересов партии была довольно обширна: ее члены действовали на территории Османской и Российской империй, Ирана, США и некоторых европейских стран. На ранних этапах дашнаки ставили целью достигнуть экономической и политической свободы для части турецкой территории — Западной Армении – посредством «народной войны против турецкого правительства». Боевое крыло партии использовало в своей борьбе террористические методы как в Турции, так и в российском Закавказье. После Октябрьской революции дашнаки отказались признать советскую власть и участвовали в контрреволюционных мероприятиях.
14 июня 1949 года тысячи армянских семей были принудительно высланы на Алтай из Армянской, Азербайджанской, Грузинской ССР и Краснодарского края. Целью депортации было изолировать «в глубинку» так называемых дашнаков – приверженцев националистической армянской партии «Дашнакцутюн», созданной еще в конце XIX века, и бывших обладателей турецкого гражданства. «Газета.Ru» в историческом онлайне рассказывает о трагической вехе в истории армянского народа, в честь которой 14 июня в современной Армении установлен День памяти жертв политических репрессий.
