Цивилизация
Василий Бойко, обвиняемый в махинациях с землями в Рузском районе Подмосковья, был освобожден под залог в 50 млн рублей. 29 октября в Мосгорсуде будет рассматриваться кассационная жалоба следствия на постановление Тверского суда об освобождении бизнесмена под подписку о невыезде, и не исключено, что ему снова придется вернуться в СИЗО.
Встреча с Василием Бойко была назначена на 20.00. Возле станции метро «Улица 1905 года» меня встретил помощник бизнесмена Александр Саранин. Мы некоторое время шли дворами, пока не вышли к высокому забору и КПП. Охранники придирчиво рассмотрели мой паспорт, и пропустили нас на территорию офиса, принадлежащей Бойко компании «Вашъ финансовый попечитель». «Это все наши офисы, не меньше 20 гектаров», — гордо отметил Саранин, указывая на обширную площадь, уставленную ангарами.
Мы миновали еще несколько турникетов, прошли по извилистым коридорам, на стенах которых висели иконы, поднялись сначала вверх, потом опустились вниз и, наконец, попали в переговорную. На одной стене – не меньше 20 грамот и благодарностей от подмосковных властей, адресованных Бойко. На другой – три иконы в человеческий рост. Самого православного бизнесмена пришлось ждать около часа. Компанию мне составил адвокат Бойко, Алексей Аверьянов, который виновато объяснил, что «из-за допросов Василий Вадимович приезжает домой только ночевать, а в офисе видится с близкими». Тем временем в переговорной появился улыбающийся Бойко в белом костюме.
— Уже прошло довольно много времени с момента вашего выхода из СИЗО (решение суда об освобождении было принято 8 октября — «Газета.Ru») и начала следующего цикла допросов в СК при МВД. О чем сейчас с вами беседуют следователи?
— Сейчас допросы и дальше ведутся по уголовному делу, касающемуся бывшего совхоза «Раисино» – о якобы мошенничестве с землями в Рузском районе. Доказательства приобщаются к делу, но мы еще, можно сказать, в начале допроса. Пока общий объем показаний – около 100 рукописных страниц. В итоге, с учетом прилагаемых документов, получится томов 20. Что же касается совхоза «Тучковский», выделенного в отдельное уголовное дело (в связи с ним Бойко был задержан сразу после выхода из СИЗО под залог – «Газета.Ru»), то допрос еще не начался. Я каждый день знакомлюсь с одним делом, а через день даю показания по еще одному.
— Сначала освободили вас, потом на свободу вышел замминистра финансов Сергей Сторчак. По-вашему, власть налаживает некий диалог в свете финансового кризиса?
— Я думаю, что это, в первую очередь, торжество судебной системы. То, что произошло со мной – это юридические аргументы, которыми я и мои защитники убедили суд --что нет оснований содержать меня под стражей, поскольку отсутствует событие преступления. Что же касается дела Сторчака, то, как я понимаю, есть некие юридические основания, на которые суд и обратил внимание. Очень важно, что во всех таких спорах и обвиняемые, и прокуратура должны аппелировать к суду исключительно юридическими аргументами.
— Как вы думаете, практика внесения залогов и освобождения подозреваемых под подписку о невыезде продолжится?
— Я думаю, что я своим примером показал, что никто никуда не убежит и не нужно бояться отпускать. Думаю, что в отношении экономических преступлений это стоит применять шире.
— Возвращаясь к вашему делу: речь неоднократно заходила о совхозе имени «Доватора» и о неких недоброжелателях, которые, по вашим словам, помогли в возбуждении уголовного дела. Можно об этом поподробнее?
— Ситуация была такова, что в 1991 году, когда начался процесс реорганизации сельхозпредприятий, в СХПК имени «Доватора» собирались создать ассоциацию крестьянских и фермерских хозяйств: землей наделялись все граждане, бывшие работниками совхоза, а потом объединялись в ассоциацию. Однако эта идея не получила поддержки у ряда работников совхоза и было создано обычное акционерное общество закрытого типа, куда граждане внесли свои земельные и имущественные паи. В декабре 1992 года, в день памяти покровителя сельского хозяйства святого Спиридона Тримифунтского, глава администрации Рузского района издает постановление, согласно которому «8 из 10 предприятий Рузского района, в том числе ЗАО «Доватора» передается земля в собственность». В тот же день выписывается свидетельство о праве собственности на сельхозпредприятие имени «Доватора», в чьей подлинности которого никто не сомневается. Через 3 года глава администрации, ссылаясь на постановления правительства РФ, издает распоряжение о разделе собственности ЗАО имени «Доватора» на коллективно-долевую. ЗАО «Доватора» во всех документах с 1993 по 2003 годы проходило как собственник, хотя свидетельств о собственности было два: на юридическое лицо и на физическое. В 2003 году прежнее руководство ЗАО «Доватора» оформляет новое свидетельство о собственности на землю в новой регистрационной палате, основываясь на документах 1992 года. В сентябре компания «ВФП» , конкурируя с «Нерль», покупает акции и свидетельства на земельные доли, но фактически земля оформлена на ЗАО. Конкуренция на земельном рынке Подмосковья была очень высокой. По оформленным договорам 80% акционеров продали свои акции, либо компании «Нерль». Потом «Нерль» продала нам свои выкупленные доли. За паи людям платили около 150 тысяч рублей. Часть людей, около 30 человек, впрочем, решила ничего не продавать и вести свое хозяйство. Конфликт при выделении долей возник с теми собственниками, которые не соглашались с положением земельных участков выделенных правлением ЗАО имени «Доватора». Все хотели получить участки в самых лучших местах, то есть в непосредственной близости от воды и к дорогам. Но таких участков было немного, а желающих их получить было куда больше. Поэтому люди начали с нами судиться. По сути, они и инициировали это уголовное дело. Среди этих людей оказался один, который в процессе написания жалоб обвинил меня в гибели 2 тысяч человек, умерших в 90-х годах. Я отношусь к нему снисходительно, потому что он незадолго до этого лечился от шизофрении. Этакий «большевик» образца 90-х – 2000-х поднимал крестьян и добился увольнения почти всех директоров «Доватора» в 90-х годах, заявляя, что инвесторы должны были платить не 150 тысяч, а 2 миллиона рублей за пай. Эта мысль была настолько абсурдной, что если бы всем крестьянам Подмосковья выплатили по 2 миллиона рублей, то эта сумма равнялась бы годовому валовому доходу России. Несмотря на это, часть людей ему поверила. Крестьяне до сих пор ждут суда, по которому получат эти 2 миллиона, хотя даже сейчас кадастровая стоимость гектара сельхозугодий в этих местах составляет около 30 тысяч рублей. Но неясно, кто будет платить эти деньги: может, по логике вещей, инициатор судебного процесса или следователь?
— Сейчас в бизнес-сообществе ходят слухи, что крупные олигархи как раз сейчас заинтересовались земельным бизнесом. Вы не думаете, что уголовное дело – попытка выжать Вас с заинтересовавшего их поля для деятельности?
— Это точно не конкуренция. Мы урегулировали все проблемы со всеми своими конкурентами.
Мне кажется, что следователи просто попали в ловушку, поддавшись на заявления многих людей, которые говорили, что их обманули. Когда они поняли, что дело разваливается, они просто не стали поворачивать назад. Видимо, таким образом они защищали «честь мундира», хотя я до конца не уверен, что это так. Может, меня хотели сделать примером для всех, кто совершил несправедливости в отношении крестьян. Хотя мы всегда действовали максимально открыто, прямо заявив о своих намерениях, когда открывали свой проект.
— Ваше отсутствие как-то сказалось на работе принадлежащего Вам сельхозпредприятия в Рузском районе?
— Компания работает нормально. В любом случае, для таких условий – нормально. Все, что работало на момент ареста, работает и по сей день. Новые бизнес-проекты, конечно, не развиваются, хотя небольшое продвижение есть. Например, на новую упаковку для наших молочных продуктов перешли уже, когда я находился под арестом. Мне новые пакеты для молока родственники и друзья приносили на суды, чтобы я оценил. Это в какой-то степени сыграло положительную роль: мы не влезли в большие проекты, не набрали кредитов, как другие девелоперы. В этом плане мы не имеем таких больших проблем с кризисом, как многие другие.
— К слову о финансовом кризисе. Вы как-то готовитесь к нему?
— К кризису не готовлюсь никак. Все это время я был в тюрьме, а сейчас хожу в Следственный комитет, поэтому такой возможности у меня нет. Вообще, финансовый кризис – серьезное испытание для России. Она, мне кажется, пройдя эти испытания, сможет занять новое место в мире. В том, как наша бизнес-элита и наше государство с кризисом справится, заключается степень нашего продвижения в мировых табелях о рангах.
— А в каком состоянии сейчас находится ваш проект курортного поселка «Рузская Швейцария»?
— Он приостановлен, и мы его переименовали в «Благодатную Рузу». То, что мы назвали его Швейцарией, было ошибкой. Мы хотели построить показательные животноводческие фермы и курорты как в Швейцарии, но при этом Швейцария еще и страна, которая порой была зоной для хранения сомнительного капитала. Кроме того, Швейцария – родина кальвинизма, а он далек от православия. Назвав родину Ивана Калиты Швейцарией, мы проявили неуважение к нашим предкам.
— Насколько реально заниматься крупным бизнесом в России сейчас?
— Я не мыслю себя без этой страны, хотя я мог делать бизнес в Европе и на Кипре. Что бы в России не случилось – я буду здесь. Составляющая наших проектов не только коммерческая, но и духовная. Либеральные западные ценности не для России. В СИЗО я много молился за Россию и за президента, и за российские власти, который сейчас принимает правильные решения. То, что произошло в августе, когда наша страна достойно ответила на неуважительное отношение Грузии и тех, кто за ней стоял, значит, что можно гордиться нашим правительством и нашей страной.
— Тем не менее, несмотря на весь ваш патриотизм, вы же все-таки бизнесмен. Вы разве не рассчитываете на какую-то отдачу в том, чем вы занимаетесь?
— Нет, не рассчитываю. Я рассчитываю только для страны. В проекте в Рузском районе есть и материальная составляющая, но главная – духовная.
