Цивилизация
Лала Грингольц
Ну что. #ЯнебоюсьСказать — это неправда, я боюсь. Мне только исполнилось 15, я выглядела взрослее, о сексе я знала из классической литературы и совершенно им не интересовалась. Меня изнасиловал знакомый мальчик, ему было 19 лет, у нас было что-то вроде подросткового романа с поцелуями. Но меня пугало то, как он себя странно вел, и я решила сказать ему об этом.
С тех пор я знаю много вещей: что кричать не получается, потому что что-то происходит с горлом и просто не выходит звук, что заломать женщину так, что она не пошевелится, довольно легко даже одному физически неслабому мужчине.
Что с первого раза можно залететь. Что постинор (посткоитальный контрацептив. — «Газета.Ru») не срабатывает и к тому же срывает все внутри. Что аборты нельзя запрещать никогда и никому. Что никто не поверит, включая мою мать («ну мы думали, что ты можешь быть беременна, ты тогда так резко поправилась»). Что по статистике я каждая третья в России. А в реальности каждая вторая. Что дальше уже все равно не так страшно.
Катерина Ермолаева
Я не знаю, с чего начать. Много было всякого. Помню, как в детском саду за мной забежал мальчик в туалет и начал стягивать с меня трусы. Он вообще часто проделывал со мной подобное. Я побежала к воспитательнице и рассказала про это, на что она ответила «так тебе и надо». Я так и не поняла, за что мне так и надо. Не знаю, почему я только в институте рассказала об этом маме.
У меня довольно выпирающие соски. В спокойном состоянии. Когда только начала формироваться грудь и они начали выпирать (я еще не носила лифчики), я становилась объектом внимания мужчин и парней на улице. Помню мужчину лет 40, который шел с женой, он не мог оторвать взгляд от моей груди, а потом странно мне улыбнулся. Помню большую компанию парней, намного старше меня, которые смотрели на меня и, хихикая, перешептывались, а потом что-то крикнули мне про возбужденное состояние и громко засмеялись. Я не сразу поняла, о чем они. Но мне стало стыдно и страшновато. После этого я много лет носила лифчик с толстыми чашками даже летом. Грудь ужасно потела из-за поролона, особенно по жаре. Стала стыдиться своей груди. Без поролона ходить было нельзя, так как в простых матерчатых лифчиках соски очень выпирали. В общем, я приняла свою грудь с трудом и достаточно недавно. И то, признаюсь, бывают моменты.
Еще часто слышала в адрес женщин слова вроде «шлюха» и так далее. В детстве поняла, что мужчинам в принципе нравится так называть женщин, без видимых на то причин. Я очень долго жалела, что родилась девочкой.
Мир мальчиков мне казался намного проще и защищеннее. Я с детства поняла, что быть девочкой опасно.
Видела насилие над женщинами разного рода. Очень много. Очень близко. Этот опыт во многом сформировал меня. Не все могу говорить и не хочу. Когда вспоминаю какие-то моменты, травмировавшие мою детскую психику, у меня срабатывает «переключение» на нечто совершенно другое — это какая-то защитная реакция, что ли. Когда кому-то рассказывала что-то такое — это выглядело как трагикомедия. Это давало мне ощущение, что я рассказываю чужую историю, почти вымышленную. Также в детстве из-за всего у меня появилась сильная мания преследования и «вымышленные друзья», которые помогали мне жить в этом аду.
Некоторых моих школьных подруг насиловали. Я постоянно завязывала пояс на штанах (платья и юбки я не носила) покрепче, чтобы, если что, у меня было время отбиться. Все советы, которые я слышала от мужчин по поводу изнасилований — это что бабе-дуре надо расслабиться и получать удовольствие и никакой травмы не будет. Встать и идти дальше по своим делам.
Вообще сексуальное воспитание обществом сделало из меня довольно закомплексованного ребенка. Свой первый сексуальный опыт я получила довольно поздно. О мастурбации речь вообще не шла, так как это постыдно. В отношениях я долго не считала себя вправе первой идти на сексуальный контакт, так как это так же постыдно. В постели также была масса проблем. Каждый раз, когда я «раскрывалась», я испытывала какое-то чувство вины за то, что не контролирую себя. Только сравнительно недавно я справилась с большинством этих проблем.
То, что я пощу свои «откровенные» фото, — это не для того, чтобы дрочеры дрочили. Это работа над собой. Каждый раз это моя маленькая внутренняя борьба.
Каждый раз, когда мне в личку пишут мужчины — намеки на секс или открытое к нему приглашение или еще что пооткровеннее, — я отшучиваюсь, или морожусь, или посылаю подальше, но каждый раз испытываю на самом деле желание выкрутить [им] яйца. Масса агрессии.
На всем этом фоне онанисты мне казались всегда самым безобидным, что может быть. Вчера вот в туалете в секонде за универмагом «Украина» мужик зашел после меня в кабинку и не закрывал долго дверь, пока я мыла руки. Слышу, как он спрашивает: «Девушка, это не вы обронили?» Я подхожу, он стоит сбоку. Я спрашиваю, где. Он показывает на толчок, а сам дрочит. Я отвернулась и пошла по своим делам.
Наташа Ландес
Самая, казалось бы, стремная история из моих #яНеБоюсьСказати #яНеБоюсьСказать, кажется, почти не оставила во мне следа. Возможно, потому, что мою близкую подругу рассказ о том, что случилось, так поразил, что она натурально их каким-то образом покалечила. Я догадываюсь, каким, но малодушно не хочу об этом думать, это был полностью ее выбор. Я шла по улице, меня предложили подвезти сожитель одной подружки (близкий круг, 5 примерно человек) и его друг, отвезли в лес, и три часа предлагали [заняться сексом] или пойти голой в город. На мое счастье им было лениво меня физически заставлять. Но я знаю, что это была обычная практика, и в лес возили десятками, и я отделалась тремя часами страха, а многие не выживали.
Напомню — в машину я села к человеку, с которым жила моя близкая подруга, я бывала у них в доме, мы вместе проводили время.
У меня на ноге был несколько лет здоровый шрам, потому что я на ходу открыла дверь и начала выходить, когда таксист явно повез меня не туда, куда надо. Время было дикое, вообще везло немногим. Но три недели назад в нашей местной fb группе искали свидетелей того, как насильно запихали в машину и увезли девушку на Зубовском бульваре.
Перед детским корпусом в больнице, где я однажды лежала, регулярно появлялся эксгибиционист. Пару раз в неделю в снег и в зной. Это широко обсуждалось, но никаких мер не предпринимали. Электрички, автобусы, метро — это роскошные пастбища для извращенцев, где все старательно делают вид, что все ок, а жертва может выглядеть как угодно, и ей обычно не больше 14.
Детство вообще какой-то кошмарный период, когда невозможность осмысления происходящего вытесняет воспоминания, не позволяет даже развиться сумбуру реакций из стыда и ужаса, но
случившееся иногда настолько сильно ломает настройки, что ты потом десятилетиями пытаешься разобраться, где же все пошло не так. И у этого «не так» обычно есть имя.
К счастью, мне встретилось множество умных, веселых, добрых, благородных и даже вполне понимающих, что «нет — значит вынь» мужчин. И я очень надеюсь, что те из них, кто пока не осознал масштабы бедствия, его осознают. И поумнеют те, кому в голову пока еще может прийти, что, рассказывая о случаях насилия, женщина может «хвастаться» или «придумывать, она же не красотка, а не выскребает из себя часы и дни стыда и страха. И поймут, что нет «виктимности», есть агрессор. И поймут, что под тегом этим только верхушка айсберга.
Алексей Амётов
Мы тогда закончили первый курс и были в предвкушении прекрасного лета. Мы жили в общаге, которая представляла из себя обычный подъезд в двенадцатиэтажке в Теплом Стане. В тот день мы собирались на дачу — отмечать день рождения подруги. Зашли в лифт, в нем стоял непримечательный мужичок с усами. Он спросил у нас, есть ли у нас девушки и как вообще с этим делом. Мы пошутили, что «кто ж нам убогим даст». Вышли на улицу.
Он вышел за нами и вдруг начал говорить, что у него в соседнем доме лежит девушка, которая упоролась чем-то и очень хочет секса, а у него не стоит и мы должны срочно идти с ним и помочь ему в этом деле.
Тут бы нам и свалить, но я решил, что надо разобраться, что там происходит, потому что глаза у мужика были совершенно осоловелые и черт его знает, что происходило на самом деле. Он был совершенно неадекватен. Мы уже успели достаточно далеко отойти от общаги, поэтому Вася под каким-то предлогом пошел обратно за помощью, а я должен был его убалтывать и тянуть время.
Время тянулось медленно, в ответ на мой вопрос, что все-таки у него происходит в квартире, мужичок заявил, что все расскажет в подъезде. Я почему-то подумал, что идея ок — он будет меня грабить, тут прибегут ребята из общаги и мы его повяжем. Но все пошло не так. Когда мы вышли на балкон пожарной лестницы между первым и вторым этажами, мужик вдруг ударил меня в грудь, потом упал на колени и начал судорожно расстегивать мой ремень на джинсах. На несколько секунд я застыл в шоке, пытаясь понять, что делать в такой ситуации. Тем временем он расстегнул ремень и схватился за ширинку. Я ударил его кулаком в ухо, так что его голова отшатнулась в сторону. Он взвизгнул — «ты зачем меня ударил». Я сказал, что ударю еще раз. Он вдруг начал кричать, что он боксер и убьет меня. Я ударил его снова в ухо.
Он вцепился в мои джинсы и начал кричать, что он импотент и его единственная радость это взять сейчас в рот мой член.
В этот момент на балкон вбежал Вася с ребятами из общаги. Они замерли на секунду, пытаясь понять, как им трактовать то, что они увидели. Мужичок взвизгнул и, распихивая всех, побежал вниз по лестнице, вынес дверь подъезда и скрылся в лесополосе у МКАД. Мы бежали за ним, но не догнали. Потом вызвали милицию. Патруль поездил по окрестным дворам пару часов, но никого не нашел.
Мы всегда вспоминали эту историю как забавное приключение. С парнями такое происходит редко. Но у меня многие знакомые девушки становились жертвами домогательств, приставаний, изнасилований. И с этим действительно надо что-то делать. Общество чрезмерно спокойно воспринимает эти истории. И очень важно говорить об этом и менять эту ситуацию.
