Цивилизация
Театр начинается с крючка. Но не с того, на который вешают тяжеленные шубы усталые пенсионерки-гардеробщицы, а с того, который заглатывает прохожий, уткнувшийся взглядом в театральную афишу. По сути своей афиша – та же реклама, и принцип ее действия замечательно отражен в словах известного художника и режиссера Николая Павловича Акимова: «Остановить внимание идущего человека и затем быстро и выразительно информировать его о предстоящем спектакле». Похоже на тактическую военную задачу, а захваченному врасплох прохожему ничего другого не остается, как принять к сведению и послушно купить билет.
Остановить и информировать потенциального зрителя, если верить экспозиции, пытались на Руси с XVIII века, с тех самых пор, как петрушечные балаганы и петровские ассамблеи сменились лицедейством более цивилизованного образца — театральным, в самом европейском понимании этого слова. Зрителя поначалу приманивали весьма незатейливо – неказистое объявление простым рукописным шрифтом на небольшом листе бумаги. Повесь такой листок на современный подъезд в спальном районе Москвы – он органично сольется с массой предложений похудеть и заработать сумасшедшие деньги, а также – с предупреждениями об отключении горячей воды. Листок озаглавлен просто: «Объявление». А дальше – «Сего 1791 года июля 20 дня…». Афишка эта – из Петровского театра, который, как известно, сгорел, тем самым уступив место Большому, построенному на том же месте в 1825-м. Экспозиция в театральном музее начинается с описанного объявления и символично заканчивается современной уже афишей Большого театра – к восстановленному спектаклю «Светлый ручей». Круг замыкается.
Между этими двумя листами бумаги предлагается увидеть не только историю изобразительного и полиграфического развития афиши, но и историю театра, да что там – страны. Шрифтовое объявление во второй половине XIX века превращается в образец цветной печатной графики. Суховатые афиши императорского театра с виньетками и узорами сменяются анонсами частных театров рубежа XIX – XX веков. Модерн прорастает в афише Александра Головина мертвенно-бледными цветами, псевдорусскими изводами – у Виктора Васнецова. В 1914 году сообщество актеров проводит «сбор табаку для нашей доблестной армии», в 1917-м афиша Малого театра обещает возврат денег за спектакли, не состоявшиеся в период с 28 сентября по 5 ноября.
Исторических документов хватает, ярких образцов художественной мысли маловато. Есть замечательная афиша Валентина Серова «Гастроли Анны Павловой в Париже», по одной работе от Сомова, Судейкина, Кустодиева, есть поздняя работа Юрия Пименова, довольно много ставших уже хрестоматийными работ Николая Акимова…. Громкие имена присутствуют, но все равно остается ощущение неполноты. Зияют лакунами двадцатые-тридцатые годы. При том обилии крупнейших мастеров, которые занимались театром в это время, ставить подряд несколько работ с убийственной формулировкой «неизвестный художник» – тут у музейщиков должно было что-то дрогнуть.
Не дрогнуло. Речь ведь не об известных именах, – о достойном представлении не темы даже – целого раздела художественной культуры. Взявшись за экспонирование театральной афиши в ее историческом развитии, мягко говоря, нелепо делать выжимки из того, что оказалось под рукой, не посмотрев по сторонам, – вокруг ведь полно мест, где хранятся раритеты этого жанра. Но консолидация музеев – дело необозримо далекого будущего. Межмузейные проекты пока не удаются даже самым большим хранилищам культуры вроде Русского музея и Третьяковки – договориться не могут, ссорятся как дети. А уж меньшие их собратья по цеху и вовсе от самодеятельности никак не отвыкнут: свое не дадим, и чужого не надо. В итоге – продукт интересный, но неполноценный, а результат, к сожалению, – ожидаемый. Театр, может, и начинается с афиши, как гласит название нынешней экспозиции, а вот выставка – с подбора материала.
