Москва без Лужкова

Спас ли стремительный аджарский миротворческий блицкриг московского мэра, которого за него вроде бы публично похвалил президент?

А разве его нужно спасать? А разве не он получил на декабрьских выборах больше голосов москвичей, чем получил голосов москвичей же даже самый популярный человек страны в марте на выборах президента?

А разве в отношении него звучит хоть какая-либо критика со стороны вдруг очнувшейся после триумфальных декабрьских выборов общественности?
Разве в его работе кто-либо публично нашел хоть какие-то недостатки?
Разве ему есть хоть какая-то оппозиция на подведомственной ему территории, помимо отдельных ошалелых сверхдемократов, коих давно уже определили в отряд «демшизы», подотряд «лужковофобы»?

Ответом на все эти вопросы, однако, являются другие – уже чисто риторические – вопросы.

Вот они. Разве в сегодняшней России именно рейтинг популярности и число полученных на выборах голосов является наиболее верным признаком успешности или, напротив, неуспешности политической карьеры того или иного выборного политика?

Разве наличие или, напротив, отсутствие какой-либо оппозиции гарантирует или, наоборот, не гарантирует спокойного пребывания в должности?

Разве публичная критика снизу у нас сильнее и чувствительнее непубличной выволочки сверху? И так далее…

Ведь нынче любому обывателю известно, что и рейтинг этот, и выборы эти, прости господи, есть сущее ничто по сравнению с благорасположением других, быть может тоже выборных, но вышестоящих деятелей. Так оно и с Лужковым.

Еще сравнительно задолго до президентских выборов один сведущий человек рассказал мне про московского мэра вот такую вот «сказку». Что, мол, примерно в то время, как обрушилась крыша аквапарка «Трансвааль», вызывали мэра в высокие кабинеты за высокой зубчатой стеной к одному высокому начальнику (не выборному, правда), ведающему за этой стеной, так сказать, кадрами. Причем вызывали Юрия Михайловича даже, говорят, не раз. Поили его там, рассказывали, чаем с баранками, заглядывали проницательно в глаза, как умеют заглядывать только люди, обладающие ЭТОЙ удивительной и мужественной профессией. Говорили они там с ним разные разговоры. Мол, как жизнь вообще? Как здоровье? Как пчелы на вверенной вам пасеке? Как семья, детишки, а в особенности супруга ваша уважаемая, госпожа московский предприниматель Елена Батурина? Собственно, вся эта разговорная канитель сводилась к одному сакраментальному вопросу – а не устали ли вы, уважаемый мэр, от тяжелой, не посильной простому смертному ноши тяжеленного московского хозяйства? Не пора ли, мол, вам на покой? А если ответ на сей простой вопрос вам еще непонятен, то извольте взглянуть – «вот мы тут бумажки-документики соответствующие подготовили, в папочку подшили, гляньте, любезнейший. Вон один финансовый поток куда пошел. А вот, ты смотри, пожалуйста, как прелюбопытно другой витиевато загнулся. А вон, вон, видите, третий совсем интересной загогулиной петляет; так как, милейший, супруга-то ваша поживать изволит?»

Говорили там, как только такие люди такой профессии и умеют разговаривать – ласково, вкрадчиво, но притом предельно доходчиво, как доходчив бывает яркий свет настольной лампы под зеленым абажуром, направляемый в ходе проникновенного разговора прямо в глаза, как доходчива бывает резкая, как выстрел, фраза – «сюда смотреть, паскуда!»

Впрочем, вкрадчивость в словах и обходительность в манерах вовсе не обязывала собеседников из-за зубчатой стены про себя, наверное, не думать – «да как же ты нам надоел со всем своим под себя и супругу свою подмятым хозяйством, у нас же своих, достойных – вон хоть пруд Патриарший пруди».

Разговоры те перед выборами самого популярного в стране человека ничем не кончились. Решили, так сказать, погодить. А заодно посмотреть— как поведет себя избиратель на подведомственной известному мэру-пасечнику территории, достойно ли выскажется он в поддержку самого популярного человека в стране, али оскорбит его своей низкой явкой и низкой пополняемостью общего нашего политического улья медоносными взятками, то бишь голосами.

14 марта московские «пчелы-избиратели» были подняты громкой музыкой и сотнями отряженными на выборы агитаторов, которые ломились в дома аж спозаранку, не дав еще сонным «рядовым пчелам» самостоятельно добраться до избирательных участков-«медосборников».

Пасечник очень старался.

Ящики совали прямо под сонные носы: мол, голосуй, а то Он недовыиграет. Активность и впрямь была не чета питерской и не ниже, чем по стране. А вот декабрьское достижение мэра (75%) самому популярному человеку в стране преодолеть не удалось, самую малость не дотянул. И, что особенно обидно, эту малость отобрала у него, судя по всему, «зловредная» Хакамада, занявшая по «пасеке» второе место и собравшая аж более 10% голосов.

Да еще в самый вечер торжества демократии и свободного волеизъявления под зубчатыми стенами триумфатора возьми и загорись ярким пламенем исторический Манеж. Почему-то тогда сразу подумалось: «Манеж – это Рейхстаг Лужкова».

Почему-то тогда – тоже сразу – подумалось, что теперь комиссия по расследованию уже точно определится и с причиной обрушения крыши в «Трансваале». Объявление причины этой, видимо, неспроста, хотя и очень показательно, отложили на время после президентских выборов. У нас ведь, как известно, не Испания, чтобы народ (что в Москве, что «до самых до окраин») решительно и нетерпеливо потребовал бы объявить таковые причины ранее, чем то видится политически целесообразным из высоких кабинетов из-за высоких стен. Потому – можно и погодить. А можно и вовсе ничего никому не докладывать – не ваше, мол, «пчелиное» дело.

А теперь, скорее всего, виновников объявят в кругах именно московского правительства. В тех же кругах, видимо, будет концентрироваться и большая часть вины за сгоревший таинственным, «рейхстагообразным» образом Манеж. После чего под разговоры, к примеру, о «тяжелой и продолжительной болезни», получившему три четверти голосов на сравнительно недавних выборах мэру может быть недвусмысленно предложено добровольно «выйти вон». То есть уйти с медоносных потоков.

На его место в этом случае может быть тотчас же предложен не менее достойный кандидат – как была предложена в свое время Валентина Матвиенко на место тоже выигравшего некогда свои выборы питерского мэра Яковлева. Не исключено, что фамилия кандидата в новые «московские пасечники» — Георгий Полтавченко, который есть полпред самого популярного человека в стране в Центральном федеральном округе. Одно из самых примечательных достоинств его состоит хотя бы в том, что он обладает той же вышеупомянутой профессией, наделяющей людей ТЕМ САМЫМ ПРОНИКНОВЕННЫМ ВЗГЛЯДОМ.

Кстати, у меня лично мало сомнений в том, что на свободных и демократических выборах, в случае чего, оный новый пасечник наберет если не сразу те же 75% голосов «пчел-избирателей», то близко к тому. Потому как дело пчел, как известно, маленькое – мед таскать. И не им определять, кому его, собственно, пить. Их мнения даже никто не спросит. Пить его по нашей заведенной природе вещей все равно будут другие. Так уж устроена вертикаль власти в нашем улье.

Автор – шеф-редактор газеты «Известия»