Цивилизация
В этом году начало активной фазы избирательной кампании напоминает суету, которая возникает в региональном городе перед приездом высокого начальства. На обстоятельный ремонт времени, денег и, по большому счету, желания нет, а административная необходимость облагородить ландшафт есть.
«Единую Россию» увивают кружевами, бантиками и другими украшениями до потери внешней идентичности. Теперь на выборы идет «Народный фронт», и тот, кто назовет это «партией жуликов и воров», будет трижды не прав. Какая же это партия, когда это фронт. На завершение отделочных работ осталось лето — при желании можно успеть буквально все.
Заваливавшийся правый фланг подперли новоиспеченным политическим тяжеловесом Михаилом Прохоровым. Получится что-то из реформы «Правого дела» или нет, не знает никто, даже Владислав Сурков. Однако теперь нельзя сказать, что избирателя правых бросили на произвол судьбы. Партия у него есть, а вот голосовать за нее или нет — личное дело каждого. Была бы честь предложена.
Единственно, что не требует оперативного вмешательства, так это памятники старины — ЛДПР и КПРФ. Однако у специалистов по партийной евгенике давно чешутся руки сделать что-нибудь новенькое с левыми и националистами. Предыдущий опыт с блоком «Родина» образца 2003 года оказался не слишком удачным. Ребенок был резов (легко прошел в Думу), но не слишком мил (политтехнологический проект стал стремительно превращаться в настоящую партию, поэтому его пришлось срочно отреформировать). Впрочем, первый неудачный опыт вовсе не означает полного отказа от экспериментов. Кто мешает разобрать на составные части «Справедливую Россию» и, присовокупив к ней многочисленных эмигрантов из КПРФ и других «старых» оппозиционных организаций, сделать наконец совсем «правильную» левую партию: убедительную для избирателя и удобную в обращении. Риска никакого: даже если ничего не получится, все равно на месте останется крайне договороспособная КПРФ.
Впрочем, с тем, кого выбирать, как-нибудь да разберутся. Куда интереснее — куда выбирать.
В 2003 году ни участники кампании по выборам в Государственную думу, ни тем более избиратели и не подозревали, что итогом их стараний станет парламент, который «не место для дискуссий». Дума, конституционное большинство в которой составляла одна фракция, стала совсем иным институтом, куда более близким по сути своей к Верховному совету времен СССР, чем к думам предыдущих созывов. Дальнейшие изменения в избирательном законодательстве, перекройка регламента и предвыборная кампания 2007 года только подтвердили ребрендинг Госдумы.
В 2008 году мало кто мог предполагать, что выборы третьего президента России завершатся существенным изменением роли, которую этот институт играет в системе государственной власти.
Вполне возможно, что по итогам и этой избирательной кампании будут избраны Госдума и президент, выполняющие принципиально иные, нежели сейчас, функции.
Почему сегодня в «Единой России» так упрямо говорят о том, что неотменяемой задачей на парламентских выборах является завоевание конституционного большинства? Зачем им оно нужно? Только потому, что так привыкли к нему за последние два созыва и теперь не представляют, как без него обходиться? А может быть, дело в том, что у следующей Госдумы должны появиться новые и весьма существенные функции (сделать это можно без всяких законодательных хлопот, это у нас умеют), доверить которые ей можно только в том случае, если конституционное большинство находится в надежных руках.
И почему в последние несколько недель люди, имеющие хоть какое-то отношение к принятию решений, так спокойно, почти равнодушно поминают президентские выборы. Может быть, потому что по итогам голосования значение этого института снизится еще больше и то, кто займет этот пост, не имеет существенного значения.
