Шизофрения

К гениальному умозаключению пришли наши теленачальники. Оказывается, новостные программы тошно смотреть не потому, что они убогие, а потому, что в них мало позитива. Отсюда следует и вывод – вот эти ньюcмейкеры, которые кое-где все еще порой ругают наш «позитив» — это не здоровые критики, а неудовлетворенные осколки прошлого (видимо, ельцинского), то есть попросту «маргиналы», которым не место на экране. Все несогласные – «маргиналы». А кто же еще? Во времена, когда господин Кулистиков становился тем, кем он стал сегодня, несогласных (то есть диссидентов) тоже называли маргиналами и сажали в психушку. Ну, и уж точно не показывали по телевизору. Их начали показывать тогда, когда вроде бы стройная система одной правды для всех с треском рухнула. И выросший на позитиве народ с изумлением прильнул к экрану, узнавая неожиданно много нового и интересного про все годы своей жизни, а также жизни своих отцов, дедов и прадедов. И вот тогда на экране появился «маргинал» Сахаров и его «маргинальная» жена Боннэр. А Костя Эрнст именно тогда начал делать свои фильмы, которые ждали именно момента отмены одной правды на всех, потому что только при таких условиях другое мышление может иметь право на публичное существование. Сегодня инакомысливший десять лет назад Костя Эрнст возглавляет главный канал одной правды на всех. И одного на всех политика, о чем говорит не стесняясь, забыв упомянуть, что он-то, Эрнст, и держит в руках тот инструмент, который старательно делал и делает из этого политика – единственного.

Третий коллега вышеупомянутых мастеров телеискусства для масс сделал, если кто забыл, новое телевидение, которое заявило: «Новости – наша профессия». Оно могло появиться только тогда, когда исчез отдел пропаганды ЦК КПСС, который был совершенно уверен, что новости – это как раз его профессия. Добродеев сломался на чеченской войне, потому что воспринял эту войну как справедливую войну русского народа с чеченским, а при такой трактовке этой войны человеку приходится, что естественно, занимать позицию. Вся дальнейшая судьба господина Добродеева, а также возглавляемого им второго госканала – прямое следствие занятой тогда позиции, потому что в сухом остатке эта позиция сводится к незамысловатой формуле «Путин всегда прав».

Итак, Путин всегда прав у нас на первом, втором и теперь уже четвертом канале. Кому про это все еще интересно смотреть, включают новости на одном из этих каналов. Без разницы на каком. Кому уже заранее понятно, о чем будут новости, не включают их, а включают кино, сериалы, ток-шоу или фабрику звезд – в зависимости от интересов.

А теперь о тех, кого Эрнст, Добродеев и Кулистиков за людей не считают, то есть о тех, кому интересно про собственные пенсии и льготы, собственные сбережения в банках, про дело ЮКОСа, реформу ФСБ и МВД, реальную ситуацию в Чечне и обыски у Вексельберга. Придется читать, господа и товарищи, газеты или интернет, у кого он есть. И если кто читает газеты и интернет, а заодно изредка включает теленовости, то тому несчастному впору бежать в институт им. Сербского на освидетельствование. Два мира – два Шапиро. Чистая шизофрения. На экране – одна страна, которая сеет и жнет, каждый час любит своего единственного политика, строит армию будущего, побеждает в Чечне, удваивает ВВП в два раза быстрее, чем ей было велено, – короче, купается, как по заказу, в позитиве. А на бумаге и в компьютере – другая страна, в которой буксует административная реформа, никак не выстраивается вертикаль власти, славная русская армия продает оружие боевикам, из которого ее же потом и убивают. На бумаге и в интернете в этой стране происходит все – и хорошее, и плохое. И фестивали и наводнения. В ней есть и Устинов, и Ходорковский. И Европейский суд, и Мещанский. И как в былые времена во время процесса над Синявским и Даниэлем подпольно издавали речи с этого процесса, так и теперь речь Ходорковского в суде закрыта для зрителей, зато открыта для читателей. Полностью и в пространных цитататах. Черным по белому.

Ой, нехорошо! Вот Потанин понял, как нехорошо, как опасно это расхождение между печатным и устным словом. И спешит скинуть «Известия» в нежные, позитивные объятия «Газпром-Mедиа». И вот когда все оставшиеся недоумки вот так же скинут какому-нибудь «Еврофинансу» свои все более рискованные медиаактивы, тогда наступит долгожданный момент одной истины на всех, тогда Эрнсту, Добродееву и Кулистикову станет совсем хорошо. Они начнут верить в ими самими создаваемый позитив. Виртуальная реальность станет единственной реальностью не только единственного в стране политика, но и самых продвинутых его холуев.

И на этом все закончится. Потому что где-то там, в недрах «Останкино», уже подрастает новый Эрнст, или новый Добродеев, инакомыслящие, которые дождутся своего часа и выйдут, как матадоры, на арену дразнить быка и напомнят, что новости – это такая профессия, которая переживет любое единомыслие, любое политбюро и любую власть. И какая-нибудь девочка, новая Таня Миткова, пойдет поперек – вот ведь ирония судьбы – Добродеева, и ее поддержит и научит работать и сделает из нее звезду какой-нибудь уже совершенно иной Олег.

Печальная история, не правда ли?

Автор - специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ»