Цивилизация
Я захотела понять, когда власть окончательно перестала вспоминать об августовских событиях 1991 года. Для этого оказалось достаточно бегло просмотреть первые полосы газет в интервале 19-23 августа за последние шесть лет. Выяснилось следующее. Итак, 20-е числа августа (по заголовкам):
1998 год: Ельцин отметил семилетие победы над ГКЧП на крейсере «Петр Великий».
1999 год: в Москве проходят мероприятия, посвященные восьмой годовщине путча.
Все, на этом история прерывается. Более власть о путче формально не будет вспоминать. Социологи да, возможно, участники событий. Но Кремль в последний раз «отметился» в финальный год правления Ельцина — в 1999-м. В том же августе 99-го Владимир Путин стал премьер-министром. Потом, как известно, президентом. Итак, середина августа:
2000 год: заголовок 22 августа «Кремль выходит на поверхность» — Путин обошел молчанием не только годовщину путча, но и молчал до этого дня, как партизан, по поводу трагедии на «Курске».
2001год: Путин посетил Соловецкий монастырь. О путче ни слова.
2002 год: Путин принимает короля Испании. О путче ни слова.
2003 год: Путин общается с ветеранами в Курске и вспоминает о Курской дуге. О годовщине путча ни слова.
Честно говоря, мне на ГКЧП тоже в общем наплевать. И никогда у меня не было иллюзий по поводу отношения сограждан к событиям двенадцатилетней давности – ни тогда, ни сейчас. Но за сограждане или против ГКЧП, это не отменяет значения происшедшего для страны. Противостояние партийно-гэбэшно-военной а-ля хунты и противников режима, который эта хунта олицетворяла и который правил страной с 1917 года, закончился поражением режима. Ельцин на танке, нравится это или нет, – такой же символ победы в августе 1991 года, как Ленин на броневике, символизирующий победу Октябрьской революции. Если бы на танке вместо Ельцина оказался протрезвевший Янаев, то мы жили бы в другой стране. То есть в той же, что завещал нам Ленин. Понятно, да? Август 1991 года — такой же поворотный пункт в истории России, как и октябрьский переворот. Вполне допускаю, что это многим не нравится. Так и октябрьский переворот многим не нравился. Это же не отменяет факта, события.
Более того, нынешняя власть – целиком и полностью продукт августовских событий 91-го года, и в первую очередь это относится к первому лицу. Если бы Янаев с Крючковым победили, то сидел бы Владимир Путин третьесортным чиновником питерского КГБ. Ну максимум его карьерного роста мог бы стать перевод на Лубянку в Москву или очередная загранка в столь желанную для всех настоящих патриотов своей советской родины западную страну. И только вознесшийся на танке Ельцин и все дальнейшие метаморфозы российской жизни после августа 1991 года могли сделать из этого тихого и незаметного служивого человека президента страны. Так что же он никогда не вспоминает-то про август 1991-го? И почему ему не напоминают? И вообще, почему все так стараются забыть те дни?
Если верить Владимиру Путину, именно в те августовские дни он принял самое болезненное решение в своей жизни – покинуть КГБ. И Крючков в разгар путча якобы нашел возможность удовлетворить его прошение об отставке. Причем помог — вот тоже странность – Собчак, он позвонил Крючкову. Предположим. Но вообще-то довольно интересно, как к Путину, если все это правда, после этого относились его коллеги-чекисты, которые не сочли для себя возможным бежать с тонущего корабля. И еще более интересно, как человек, оставивший родную организацию в такой трагический для нее момент, должен был восприниматься гэбэшниками, когда он стал их начальником. Думаю, что плохо он должен восприниматься. Или история совсем не такова, как она рассказана на потребу публике.
И как ни странно, уверена, что именно эта двойственность в положении нынешнего президента страны заставляет его молчать в середине августа и ни словом не вспоминать о путче. Потому что, с одной стороны, формальным проигравшим в путче оказалось КГБ, куда нынешний наш президент с детства стремился, попал и причастностью к которой гордился. С другой стороны, победителем над его сотоварищами оказался в результате того же путча Ельцин, которому Путин сейчас обязан всем, и в первую очередь невероятным взлетом в кресло президента. Ничего себе ситуация! Вы хотели бы в такой оказаться?
Ну какими словами, подумайте сами, может Путин отметить годовщину путча? О победе демократии над силами зла? Не может, потому что не было для него КГБ никаким злом. И свидетельство тому – огромное количество гэбэшников, которые пришли во власть вместе с Путиным. Но и по дедушке, «окунувшему страну в пучину грабительской приватизации», наш чекист не может проехаться так уж открыто, потому что без дедушки не было бы никакого президента Путина. И вот сидит он в середине августа и молчит, и все это видят. А в остальную часть года видят противостояние «питерских» и «семейных», что является ни чем иным, как отражением все той же раздвоенности первого лица. И во всем так, вот ведь незадача. Снижение налогов – влияние либеральных экономических тенденций, заложенных Ельциным. Выстраивание послушной президенту вертикали СМИ – влияние исконной чекистской нелюбви к свободе слова. Стремление к открытой внешней политике и равноправному участию в саммитах мировых лидеров – продолжение ельцинского прорыва вовне, возвращение пограничников в лоно Лубянки, старого гимна и наезды на олигархов – неизбывная тоска чекистской души.
Наверное, власть еще вспомнит о том, что был август 1991 года. Но не при этом лидере. Этот президент слишком зависим от собственного прошлого и слишком его любит. Куда больше, чем приведший его к власти Ельцин, в 60 лет залезший на танк, чтобы сказать, что хунта не пройдет, что у нашей страны появился шанс начать жить и дышать свободно. С чем, собственно, я дедушку сегодня и всегда в этот день поздравляю.
Автор – специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ».
