Наконец-то про любовь

«Ну наконец-то можно написать про любовь!»,— радостно воскликнула я, когда мне напомнили, что сегодня День святого Валентина, он же день влюбленных. «Да не про любовь,— сразу попытались испортить мне настроение,— а про то, как эти иностранные праздники становятся все более популярными на нашей российской почве». Не получится, ребята. Я все равно буду про любовь.

Ну и становятся они популярными у нас, эти иностранные праздники. И этот в частности. И? Это что – жуткий фильм с жестокими сценами, насилием и извращениями, или порнуха, или обезличивающее сектантство? Этот импортный праздник подвигнет мальчишек как минимум на жуткий подвиг – вырезать сердце (бумажное!), закрасить его красным фломастером, нарисовать стрелу Купидона и бросить в почтовый ящик любимой девушки. И она, поверьте, лет через тридцать, будучи уже давно замужем, и, может быть, не первый раз, вспомнит об этом нехитром знаке любви с нежностью и грустью. Как это делаю сейчас я — всегда вспоминаю в этот день мальчика, который подарил мне сердце, когда нам было по 17. То есть вы представляете, сколько лет уже мы находимся под тлетворным влиянием Запада?! Он уже давно превратился во взрослого и совершенно, должна признаться, чужого дядю. И это картонное сердце я не храню. Но помню. Чего же еще?

Жутко веселый Хэллоуин, день влюбленных, день благодарения – чем плохо это «иностранное влияние»? Мы что, национальную самоидентификацию потеряем? От праздника и радости? Как голову? По-моему, у тех, кто опасается избыточной радости для нашего измученного народа, давно крышу снесло.

Про церковь я молчу. Мне, как язычнице, видимо, вообще непонятно, что попы имеют в виду, когда говорят, что праздник святого Валентина – «это очень печально», потому что по нашему православному календарю он вообще в мае, а народ просто дурят какими-то американскими прибамбасами, а заодно еще и другой ерундой типа Деда Мороза и Снегурочки. Это вот только что по «Эху Москвы» поведал протоиерей Ардов. Я-то считаю, что все отлично! Давайте два раза отпразднуем праздник любви – в феврале и мае. Класс! Что же касается Деда и его внучки, то они-то чем не угодили? Что же такого плохого несут в себе эти образы, знакомые каждому из нас с детства, когда еще и имени-то ни одного святого мы не знали. Может быть, этим зимние персонажи наши детских снов и верований и не угодили церкви?

В Париже сегодня невозможно заказать столик в ресторане. Все сегодня спешно повлюблялись и рванули ужинать, не рассуждая о пользе
и вреде этого праздника, а просто радуясь жизни, забывая обиды, даря цветы и выпивая вино. Я утром с необоснованной надеждой заглянула в почтовый ящик: а вдруг – чудо? Вдруг меня и здесь кто-то любит и способен на мальчишество – бумажное сердце, стрелы, открытка, на худой конец. Не обнаружив ничего, кроме очередной порции счетов за телефон, свет и газ, вздохнула и потянулась за сигаретой. Пачка оказалась пустой.

Я отправилась в магазин, потому что без хлеба прожить могу, а без сигарет – нет. Улица, залитая солнцем, мгновенно рассеяла мою грусть. А тетка в табачном магазине, где я каждый день покупаю эту отраву, с улыбкой поздоровалась и спросила: «Как всегда – две пачки «Филип Морриса»?» Ну вот, зато в этом городе уже есть люди, которые знают мои привычки. Я тут же закурила, обсудила с теткой погоду, а также последний политический скандал и направилась к выходу. Около двери, опираясь на костыли, стоял молодой человек с сорока серьгами в ухе и перевернутой кепкой на голове, прикрывавшей не вполне чистые волосы. Я предупредительно открыла дверь и придержала ее, пока он медленно выползал на улицу. Парень улыбнулся и сказал: «Спасибо. И с праздником». Это было то, что надо. Я его тоже поздравила. И подумала, что на свете, наверное, нет такого человека, которого никто бы не любил. Кто-нибудь обязательно любит, или любил, или полюбит. Поэтому этот праздник для всех. А те, кто почему-то считают, что печально отмечать день влюбленных, пусть себе печалятся, скучные люди.

Дома меня застал звонок сына из Москвы.

— Мама, не хочу тебя огорчать, но сегодня праздник влюбленных.

— Что же тут огорчительного? Ты хочешь меня поздравить?

— Ну, в общем, да,— неуверенно сказал он. – Вообще-то, я хотел с тобой посоветоваться. Надо же девушке цветов купить…

— С этим трудно спорить.

— Хорошо бы также куда-нибудь девушку пригласить…

— Тоже неплохо.

— Но на это все нужны деньги.

— Намек поняла. Мог бы и заработать.

— Ты, конечно, права. Поможешь?

— Возьми у бабушки. Я с ней договорюсь. Дедушка, кстати, обязательно подарил бы бабушке в этот день цветы. Ты как думаешь?

— Намек понял. А тебя-то кто-нибудь поздравил?

— Ты хочешь меня спросить про мою личную жизнь?

— Нет, я хочу сказать, что я тебя люблю.

Так чем же плох этот праздник? И вообще, какая к черту национальность у праздника. Любить надо, как сказал классик. Все остальное, в сущности, приложение.