Судьба преемника

Даже если очень хотелось бы, сложно было бы смоделировать ситуацию, более точно отражающую несовершенство модели преемничества, нежели период от назначения Дмитрия Медведева на пост президента до сегодняшнего дня.

8 предыдущих лет, вместе с тем кто их олицетворял, сулили преемнику удовольствие от власти, уже отформатировавшей под себя страну — «построившей» бизнес, наиболее значимые СМИ, губернаторов, законодательную и судебную власть, организовавшей патриотическую ненависть к тем, к кому надо, внутри страны и во вне, накормившей тех, кто лоялен, создавшей опору в лице собственных олигархов, изолировавшей или перекупившей оппозицию. Медведев сел в президентское кресло все еще на высокой цене на энергоносители, которые конвертировались в России не только в резервный фонд, но и в понятие «стабильность». Или попросту говоря, он сел в кресло на больших деньгах. Никто не обещал, что будет плохо.

Но ведь, становясь преемником, не выбираешь. Ты не можешь унаследовать только позитив. Не можешь сказать: вот в этом я преемник, а вот в этом — нет. Преемник — он и есть преемник. Да, ты наследуешь страну с огромными энергоресурсами, но заодно и последствия первой газовой войны с Украиной, например. Или, если хотите, последствия самой концепции использования «Газпрома» как основного (или единственного оставшегося) аргумента в большой политике, которую Путин не изобрел, а приобрел точно так же, как Медведев, по наследству, став преемником Ельцина. Разница в масштабах использования этого оружия (и наглости, с которой Россия стала это делать при Путине) — в уровне цен. При Ельцине энергоносители были дешевыми, при Путине начали дорожать и дорожали еще и тогда, когда Медведев сменил Путина в президентском статусе. В отличие от Путина, Медведев стал преемником уже на больших деньгах. В отличие от Ельцина, Путин не ушел, а остался. Медведев был выведен на орбиту с четко заданной траекторией, по которой, при высоких ценах на нефть и при неусыпном контроле старшего товарища, он был обречен двигаться.

И двигается пока. Хотя цены не те, хотя неумолимо скудеющие возможности уже не позволяют самоуверенно считать, что с помощью немереных денег мы все разрулим, потому что деньги тоже уже не те. Но посмотрите: меняющаяся конфигурация на европейском энергетическом рынке и относительно твердое решение Европы вложиться в проект «Набукко» порождают совершенно путинскую реакцию у Медведева — быстро слетать к Алиеву и договориться скупить у него газ. Идея понятна: скупим у всех, у кого можно, и европейскую трубу просто нечем будет наполнить. Не работает. Те два флакона газа, о которых договорились в Баку по сильно завышенной цене, не меняют планов по «Набукко», не отменяют возможностей Азербайджана и других сыграть в ту игру, которую они сочтут для себя максимально выгодной, а главное — не отменяют первопричину: топорную политику «Газпрома», равного государству, которая в лучшем случае вызывает желание защититься от наглого гиганта, а в худшем — минимизировать зависимость и общение с ним. «Газпром» — это портрет Путина: мачо, которому нравится публично показывать мускулатуру. Сейчас другой президент, и он не мачо, и представить себе его обнаженным по пояс, позирующим фотографам, сложно. И он не может не понимать, что с тех пор, когда мускулистый патрон вывел его на орбиту, изменились мир и страна, а главное — финансовые возможности, которые позволяли решать проблемы. Но он все еще движется по той орбите, на которую его вывел сидящий рядом и присматривающий Путин.

Став преемником при действующем, в сущности, властителе, Медведев, возможно, должен был исполнять роль милого интеллигентного парня, общающегося с другими президентами, улыбающегося камерам, говорящего про свободу и демократию и даже, чем черт не шутит, подпускающего кислород задыхающемуся гражданскому обществу. Он не планировался как кризисный президент, у которого завтра встанет полстраны, безработица съест хваленое благополучие, резервный фонд похудеет со стремительностью, которой можно было избежать. Не планировалось, что кризис безжалостно высветит ошибки властителя сердец, пересевшего из президентского кресла в премьерское.

Но пока ты остаешься преемником, а рядом с тобой во власти тот, кому ты стал преемником, ты не свободен в своих движениях, словах и поступках. Не ты назначал Кадырова, и не ты дал ему столько власти, сколько не снилось тем, кто начинал сепаратистское движение в Чечне. Это сделал тот, кто ввел тебя на трон. Но уже при тебе по противникам Кадырова стреляют в центре Москвы, в европейской столице, в Дубае. И, наконец, уже при тебе расстреливают правозащитницу, чьи натянутые отношения с Кадыровым не были секретом. Но первой реакцией преемника в Германии было вывести из-под удара Кадырова, назвав версию о его причастности примитивной и неприемлемой для власти. Почему? А если бы речь шла о любом другом главе любого другого региона в аналогичной, не дай Бог, ситуации — тоже была бы такая непоколебимая уверенность? Потому что и Кадырова преемник унаследовал от патрона. У кого-нибудь есть сомнения, что ни при каких обстоятельствах он Кадырова не тронет? Вернее так: пока Путин у власти, нет шанса, чтобы выяснились обстоятельства, способные привести к отставке Кадырова. И Медведев ничего не сможет с этим сделать, даже если бы хотел.

Очень опасная штука — быть преемником, потому что вместе с властью ты наследуешь все, за что несет или рано или поздно понесет ответственность тот, кто тебе эту власть передал. Эта система абсолютно порочна. Обама несет ответственность за Америку, но не за ошибки Буша. Медведев несет ответственность за Россию в рамках тех договоренностей, которые у него есть с действующим все еще Путиным. Но одновременно с этим с момента, когда были достигнуты эти договоренности, он принял на себя ответственность и за все то, что делал Путин, включая его ошибки.

Все, что происходило в России с 2000 года, не пухом подстелено под Медведева, как ожидалось, а тяжелым грузом легло на его плечи. Потому что упала цена на нефть. Преемник теоретически может соскочить с избранной для него орбиты. И в этом еще одна опасность системы преемничества. Во-первых, при сохранении во власти бывшего президента, которому ты обязан нынешним постом, сильно осложнен процесс формирования собственной команды, то есть единомышленников, на которых можно опереться при принятии важных, а тем более рискованных решений. Во-вторых, попытка свернуть с избранного для тебя пути и пойти своей дорогой может вызвать обратную реакцию того, кто тебе этот путь начертал, и его команды, которая как раз есть и все еще при власти. Риски понятны.

Преемник автоматически оказывается заложником предыдущей власти. И с каждым конфликтом или каждой трагедией эта зависимость нарастает. Связанные одной цепью... И если есть у Медведева какой-то шанс перестать быть преемником — то сейчас, при низкой цене на нефть, когда сама система, выстроенная теми, кто привел его к власти, перестает работать в изменившихся условиях. Если, конечно, он не готов заплатить любую цену за верность патрону и за сохранение неработоспособной системы. Любую — то есть пожертвовать страной.