Последний звонок

Мой последний школьный звонок, как давно он прозвучал! И сегодня, когда нынешние молодые отмечают прекрасный этот праздник, память невольно возвращает меня к событиям тех далеких лет.
       Помню, как в такую же майскую ночь, в далеком  шестьдесят четвертом, толкаясь и хохоча, шли мы по набережной  Москвы-реки, окутанной предрассветной дымкой, как жали купленные накануне остроносые румынские ботинки, как на Красной площади встретился нам Никита Сергеевич Хрущев, выходящий из Спасских ворот в наброшенном на плечи  кремовом пиджаке.
       — Гуляете, пидарасы? – ласково спросил он.
       — Гуляем, Никита Сергеевич, — радостно загалдели мы в ответ.
       — Глядите у меня. Ну ладно, дайте, что ли, закурить.
       — Свои, Никита Сергеевич, иметь надо.
       — Ну, выпить-то хоть дадите, дьяволы?
       — Это можно.
       Расположились на травке, прямо за мавзолеем. Запалили костерок, достали припасенное спиртное. Хрущев вынул из кармана завернутый в чистый платок кукурузный початок, махнул полный стакан, с хрустом закусил.
       На его простоватом мужицком лице появилось мечтательное выражение.
       — Эх, ребятки, вы мои ребятки, гляжу я на вас и думаю, какие же вы все-таки счастливые. Все дороги перед вами открыты, любую выбирай.
       — Ну вот, завел свою дуду, — недовольно буркнул кто-то.
       Хрущев не расслышал или, может, сделал вид.
       — Вот ты, к примеру, — показал он на Сашку Мельникова, — кем хочешь быть?
       — Брокером, Никита Сергеевич.
       — Брокером, это хорошо, брокер на селе сегодня первый человек. Ну, а ты? – обратился он к Люське Кривцовой, бессменному нашему комсоргу с восьмого еще класса.
       — Путаной, — зарделась Люська, - я еще в первом классе решила.
       — Нужная профессия, — одобрил Хрущев, — но много знаний требует, не просто, дочка, тебе придется. А родители как?
       — Представляете, папа сначала ни в какую, но мы с мамой его все-таки уговорили.
       — А ты, кучерявый, что скажешь? — вопрос адресовался уже Изе Гутману, известному на всю школу драчуну и бузотеру.
       — В Институт международных отношений поступать буду. На дипломата выучиться хочу.
       — Ну-ну, — неопределенно произнес Никита Сергеевич, покосившись на характерный Изин профиль.
       Со стороны реки тянул легкий ветерок, мимо, печатая шаг, прошел на смену кремлевский караул.
       — В такую ночь, да чтоб без песни, — молодо сверкнув глазами, сказал Хрущев, — гитару-то взяли?
       — А как же…Куда ж без нее…Гитара у нас всегда при себе… — послышалось с разных сторон.
       Хрущев бережно принял в руки инструмент, любовно погладил, задумчиво тронул лады.
       — Что б вам спеть такое, вы уж, небось, и песен-то наших не помните, все больше Бабаджанян да Пахмутова, — проворчал он. — А вот послушайте-ка эту. Мы ее детишками еще пели, когда в ночное, бывало, ходили.
       Он прикрыл глаза, словно вызывая в памяти то далекое время, и медленно начал неожиданно высоким и сильным голосом:
       «Уэн ай файнд майселф ин таймс оф трабл,
       Мазер Мэри кам ту ми,
       Спикинг вордз оф уиздом: лет ит би».
       Ребята притихли, задумались каждый о своем. Жизнь, в которую нам только еще предстояло вступить, казалась огромной и бесконечной, как это небо, на котором уже начали постепенно бледнеть далекие звезды.
       «Энд ин май анауэр оф зе даркнесс
       Ши из стендинг райт оф ми,
       Спикинг вордз оф уиздом:
       Лет ит би».
       Древняя, как сам мир, мелодия, удивительный незнакомый язык буквально переворачивали душу, наполняя сердца волнением.
       Внезапно рубиновая звезда на Спасской башне, отделившись от вершины, начала медленно скользить вниз.
       — Ребята, ребята! — закричала Люська. — Смотрите, она падает! Давайте загадаем желание.
       — Ну, — обратился к нам Хрущев, прервав исполнение,— какое желание у нас с вами главное на сегодняшний день?
       — Чтоб коммунизм наступил поскорее! — крикнул кто-то. — Вы ж сами говорили, нынешнее поколение советских людей…
       — Правильно говорите, – поддержал Никита Сергееевич. — Мы вот всё ругаем молодежь, а она вон у нас какая. Ну что ж, лет, как говорится, ит би, лет ит би…
       — Лет ит би-и-и-и, — хором подхватили мы, не понимая смысла слов, но сердцем чувствуя, какая высокая правда заложена в них.
       Как же давно это всё было, а кажется, будто вчера.