Пока горит запал

Москва не спешит вмешаться в киргизский конфликт в качестве арбитра и переговорщика, ограничиваясь осуждением оппозиционеров и предостережениями в адрес западных «игроков».

Накануне первого тура киргизских выборов один видный американский аналитик, изучающий постсоветское пространство, с энтузиазмом объяснял мне важность волеизъявления в этой центральноазиатской стране. По его мнению, Киргизия существенна даже не столько сама по себе, а как своего рода «запал», от которого революционно-демократическое пламя загорится в соседнем Казахстане. Казахи — гордый и самостоятельный народ, не сомневался мой собеседник, и если киргизам удастся освободиться от кланового антидемократического режима Акаева, то жителям Казахстана, страны куда более продвинутой во всех отношениях, будет просто стыдно, что они терпят авторитарную систему у себя.

Похоже, что с ролью запала Киргизия действительно справляется, но только вместо факела демократии от него может возгореться совсем другой огонь.

Трудно представить себе, чтобы дестабилизация обстановки в одном из самых взрывоопасных регионов Центральной Азии, где застарелые этнические противоречия перемешаны с глубочайшими социальными проблемами и все это помножено на фактор радикального исламизма, привела к очередной «разноцветной революции» по грузинскому или украинскому сценарию. Образец вспоминается совсем другой — Таджикистан эпохи гражданской войны 1992–1997 годов.

Выступая с лекцией в Москве полтора года назад, в октябре 2003 года, президент Киргизии Аскар Акаев, физик по образованию, сравнил геополитическую ситуацию в Центральной Азии «с системой из трех тел и сопутствующих дискретных локальных элементов, которую можно описать при помощи хорошо известного математикам динамического уравнения». Под тремя телами подразумевались Россия, Соединенные Штаты и Китай, под локальными элементами — собственно центральноазиатские страны, включая Киргизию. «Подобное уравнение, — заметил оратор, — имеет множество решений». Из дальнейших рассуждений следовало, что приоритет в выборе того или иного решения по праву принадлежит России, которая, как патетически заключил киргизский лидер, «дана нам Богом и историей».

В нынешнем случае скорейшее мирное решение «уравнения» соответствует интересам всех — России, США, Китая, не говоря уж о непосредственных соседях.

На самом деле, совершенно непонятно, с чем связана поразительная пассивность тех самых «тел», международного сообщества и прежде всего России, перед лицом очевидного политического кризиса в Киргизии.

Звучат довольно вялые предложения о посредничестве, однако влезать в малопривлекательную клановую разборку, начало которой положили сомнительно подсчитанные выборы, похоже, никому не хочется. А ведь именно сейчас, пока противостоящие группы еще не перешли «точку невозврата» и события не начали развиваться по собственной логике, нужна активная, опережающая дипломатия, принуждение сторон к диалогу. Кто из внешних сил возьмет на себя инициативу — не столь важно, был бы результат. И об «игре с нулевой суммой» здесь не может быть даже речи: либо конфликт будет решен мирно и выиграют все, либо он превратится в кровавую неразбериху с непредсказуемыми последствиями и все проиграют, причем по-крупному. Более того, с учетом данного совпадения интересов решение киргизского «уравнения» могло бы стать, наконец, примером того самого выгодного для всех взаимодействия России и западных держав на постсоветском пространстве, о необходимости которого постоянно говорят.

Очевидно, что Москва имеет наибольшие возможности для того, чтобы содействовать стабилизации в Киргизии.

В активе России — успешное урегулирование сложнейшего конфликта в Таджикистане; она, в отличие от западных держав и организаций, обладает уникальным опытом деятельности в этом деликатном регионе, Россию там по-прежнему воспринимают всерьез и достаточно позитивно. На сегодняшний день за благосклонность Кремля борются и официальный Бишкек, и лидеры оппозиции, что создает благоприятные возможности для активного посредничества. Запад же, резко критикуя Акаева за прошедшие выборы, настороженно относится и к его противникам. Так, представитель ОБСЕ возложил на оппозиционеров ответственность за наведение порядка на юге страны. А заявления экс-премьера Бакиева о возможности отделения южных областей Киргизии заставили вздрогнуть многих в Белом доме и госдепартаменте США: неконтролируемые анклавы на территории, более всего напоминающей пороховую бочку, — последнее, что нужно сейчас завязшим на большом Ближнем Востоке американцам.

Однако вместо того, чтобы, заняв позицию непредвзятого, но вполне жесткого брокера, немедленно направить в Бишкек и Ош самых профессиональных и опытных дипломатов, Москва ограничивается общими заявлениями с осуждением оппозиционеров и предостережениями в адрес западных «игроков».

Между тем нынешняя коллизия — едва ли не решающий, а может быть, и последний тест на способность России играть роль ведущей державы на постсоветском пространстве.

Возможно, Кремль так и не оправился от украинского шока и просто боится снова промахнуться, неудачно вмешавшись. Но если Москва и далее будет медлить, возникший вакуум влияния все равно заполнится, поскольку, как ни хотелось бы прочим «телам», отсидеться в стороне не удастся. На территории Киргизии размещена американская военная база, и игнорировать происходящее Вашингтон не сможет. Стоит ожидать довольно скорого прибытия в Бишкек кого-то из заместителей госсекретаря США, который найдет возможность надавить на Акаева. Не хотелось бы вновь увидеть ситуацию, когда российская дипломатическая роль сведется к посылке в киргизскую столицу борта для вывоза еще одного утратившего власть лидера, а в Москве после этого всколыхнется очередная волна заклинаний о сжимающемся «кольце врагов».

Кстати, если Россия не проявит инициативу, возможно появление и еще одного кандидата в посредники — Казахстана.

Ясно, что Астане глубоко небезразлично то, что происходит у этнически и культурно близких соседей. При всем весьма критическом отношении Запада к президенту Назарбаеву Казахстан в США, например, воспринимают всерьез, как страну влиятельную и динамично развивающуюся. Содействие в киргизском урегулировании, если таковое будет оказано Астаной, будет по достоинству оценено в Вашингтоне. А в том, что геополитические амбиции Нурсултана Назарбаева выходят далеко за рамки собственной страны, сомнений нет. Не случайно он, как с удивлением обнаружил как-то Владимир Путин, считает именно Казахстан, а не Россию носителем евразийского духа и ядром потенциального евразийского объединения. Впрочем, перспектива того, что Казахстан сможет стать лидером азиатской части СНГ, пока весьма туманна: у Ташкента, например, на этот счет свое мнение. А вот перспектива утраты влияния Москвой может приобрести более отчетливые очертания.