Справедливость

Великое чувство справедливости заставляет людей выходить на площадь. Манежную, Триумфальную или Старую.

Чувство справедливости — оно, конечно, базовое для человечества. И государствообразующее — для России. В нем и наше спасение, и наша кощеева смерть. Чувство справедливости так глубоко встроено в само понятие «Россия», что без него ни войну не выиграть, ни революцию не совершить. Что тому виной — православие, крестьянский общинный строй, многовековая юридическая неискушенность, когда произвол с успехом заменял закон, историческая память о татаро-монгольском иге или просто широкие просторы, долгие зимы, лирические березы — не имеет значения. Факт тот, что непознаваемая русская душа всегда томима духовной жаждой — она алчет справедливости.

Все хорошее и плохое, героическое и омерзительное в России делается во имя справедливости. Высшей. Она повыше Бога будет. Так что даже православием в качестве объяснения тут не отделаешься.

Русскую душу (за редчайшим исключением, хотелось бы думать, не связанным с добавлением иных кровей) разъедает нехорошее ощущение: она, душа, по другую сторону справедливости. Этим — все, нам — ничего. У нашей лисы домик ледяной, гольяновский, а у какого-то зайца с горы — лубяной, рублевский. От трудов праведных не наживешь торговых центров каменных. Они заняли наши места, пьют кровь наших младенцев и девушек наших ведут в кабинет. Который тоже мог бы быть нашим.
Боль, которую испытывает душа от чувства попранной справедливости, сильная, настоящая, не придуманная политтехнологами. Нестерпимая порой эта боль.

Бывает и наоборот. Русская душа (за редчайшим же исключением), добравшаяся до власти или скопившая богатств несметных, уверена: это досталось ей по справедливости. По уму, красоте и потому, что так надо. Богу и людям. И празднует свое избранничество каждый день — широко, публично, с мигалками синеглазыми проблесковыми, с молодецким посвистом аж до Хамовнического суда, с державной выправкой, которую под пиджаком не спрячешь.

Справедливость, как бы ее ни трактовали мертвые и живые души, конечно, существует. Она влияет на русский мир даже больше, чем мы обычно думаем.
«Наказаний без вины не бывает», — говорил всенародно и всепрезидентски любимый Глеб Жеглов. Речь как раз шла о справедливости, если кто помнит. Шарапов, искатель справедливости, переживал, что Жеглов, борец за справедливость, несправедливо мужа Ларисы Груздевой посадил. И надобно извиниться перед ни в чем не повинным человеком. Шарапов интеллигентно извинился, как какой-нибудь демократ с Триумфальной площади. Жеглов малодушно свинтил, как какой-нибудь политтехнолог со Старой. Он же, как мы помним, подкинул кошелек Кирпичу. Чтобы завести уголовное дело не собственной корысти для, а заради справедливости: «Вор должен сидеть в тюрьме». Все в России движется чувством справедливости. Любое беззаконие. Но мы отвлеклись.
Так вот, Жеглов-политтехнолог в данном случае прав: справедливость карает неотвратимо. Наказаний для невиновных она не назначает. Закон может смягчиться, его можно подкупить, переписать, игнорировать. Высшая справедливость (она же повыше Бога) немилосердна, неподкупна, неотменима. Если вас наказали (притеснили, обидели, уволили, не прописали, не полюбили) — ищите, в чем ваша вина. Про этот фокус, кстати, знают, разные мудрые люди — тибетские ламы, психологи, оккультисты всех школ и мастей, бабушки у подъезда. «Что посеешь, то и пожнешь», — скажет такая бабушка, не вдаваясь в законы кармы и политтехнологические тонкости. Как ни ужасно это звучит: если вас убьют в драке у метро, то с точки зрения высшей справедливости, вы сами это заслужили.

Как минимум тем, что позволили себе думать, что вы можете восстановить справедливость. Как будто вы субъект, а она объект. Но ей плевать на ваши представления о субъектности и объектности. Она проломит вам башку вне зависимости от ваших представлений о том, что справедливо было бы проломить башку другому.

Справедливость — универсальное орудие. Не знаю, чье. Даже господь Бог, похоже, против него бессилен. (Пойдешь, попросишь его, а все равно будет так, как надо. Не так, как ты хочешь.) Что уж говорить о власти, которая уже который год закатывает пиры в честь восторжествовавшей справедливости. Воры сидят в тюрьме, конторы пишут, солдаты спят, деньги идут. И все это не просто так, с неба упало. Упало кому надо. Кто заслужил, тому и упало.

Власть, конечно, не может не индентифицироваться со справедливостью. В ее руках сосредоточено много инструментов для осуществления справедливости — законы, суды, бюджет, армия, милиция, оружие, средства массовой информации. Она чувствует себя вправе, и она в этом права. Иначе как ей быть властью в России. Раздвоение чувства правоты и практики правоприменения для власти невозможно. Идентификация со справедливостью делает правителей сильными, дает эйфорическое чувство неуязвимости.

Вот тут-то и подстерегает власть эта самая суровая высшая справедливость. Справедливости все равно, кто там с ней идентифицируется. Она же высшая. И государствообразующая. Наказаний без вины не бывает. Ни властям, ни подданным. Даже в Бразилии такие штуки никому с рук не сходят. А мы, слава справедливости, в России живем. У нас и страна под раздачу пойти может.

Дорогие люди, бойтесь чувства справедливости. Своего, чужого. Высшая мера справедливости смертельна для человека. Пусть мы будем друг к другу несправедливы, но живы. Все.