Никто не хотел уступать

Пока наблюдатели продолжают спорить о том, как будет выглядеть дуалистическая модель исполнительной власти в России после президентских выборов и на какое время может растянуться переходный период, появляется все больше признаков, заставляющих усомниться в жизнеспособности этой модели. Впрочем, как и длительности переходного периода. Слишком уж разные сформировались взгляды на будущее президентство.

Те группы элиты, которые надеются на либерализацию внутриполитического и международного курса, осознают, что в сложившейся обстановке это можно будет сделать только одним путем — через использование конституционных полномочий нового президента,

концентрацию в его руках всей реальной власти и проведение им самостоятельной политики. Поэтому они так чутко ловят в каждом предвыборном выступлении преемника отдельные положения, идеи, намеки, свидетельствующие о возможности «оттепели», и по разным каналам посылают ему сигналы о необходимости с самого начала взять в свои руки формирование собственной команды и избавиться от отдельных групп «силовиков». Получается, что либералы выступают за усиление суперпрезидентской системы. Те же, кому ближе status quo, или более того, те, кто стремится к ужесточению внутренней и внешней политики страны, хотели бы, чтобы безусловным центром принятия решений и при новой модели исполнительной власти оставался действующий президент — он же будущий премьер. Какое место в будущей конфигурации власти отводится новому главе государства в рамках такого видения, остается пока неясным. Об этом предпочитают не говорить, по крайней мере, открыто.

Многие факты сегодняшней политической жизни указывают на то, что часть элиты хотела бы сигнализировать заинтересованным лицам как в России, так и за рубежом: изменений не будет.

Очевидным признаком нерушимости status quo в управлении базовыми отраслями российской экономики является планируемое сохранение всех представителей государства в ведущих госкорпорациях. Печать сообщает и о том, что состав будущего правительства формируется уже сейчас — и не внутри команды преемника, а совсем в других кабинетах. На фоне высказываний сторонников Дмитрия Медведева в высоких политических кругах о целесообразности улучшения отношений с Западом в интересах самого же российского бизнеса продолжаются демонстрации твердости намерений следовать прежним подходам. Российская стратегическая авиация и флот показывают, что они готовы к глобальному противостоянию, генералы публично рассуждают о возможности превентивного ядерного удара, а в назидание либералам в Петербурге временно закрывают Европейский университет, являвшийся, кстати, одним из проектов Анатолия Собчака.

Невозможно сказать, чем закончится это напряженное, внешне выглядящее вялым и лишь частично выходящее на уровень публичной политики противоборство. Ясно только, что пока возможности для компромиссов не просматриваются. И, по-видимому, это не случайно. Если не удалось урегулировать бизнес-конфликты между разными группами интересов за все предыдущие годы нынешнего президентства, когда глава государства жестко выполнял функции арбитра в собственной команде, если и раньше не вышло привести к общему знаменателю взгляды этих групп на экономическую политику и статус частной собственности, то почему это должно получиться сейчас? В ситуации, при которой перед ведущими политическими игроками замаячили контуры нового устройства российского политического пространства, а стало быть, и новые возможности. Вот и выходит, что

в силу объективных причин, а точнее, различия целей, по большому счету, никто не заинтересован в запуске дуалистической модели на практике.

И следовательно, и переходный период не может быть долгим. Либо сохранение суперпрезидентской системы в ее нынешнем виде, либо ее неизбежная и скорая эволюция в сторону «канцлерской» республики. Ведь недаром симпатизанты такого сценария периодически продолжают поднимать тему целесообразности принятия поправок в Конституцию и некоторые конституционные законы.

Ссылки же на опыт переходного периода от президентства Бориса Ельцина к Владимиру Путину, фактически растянувшемуся на целых четыре года, в данном случае едва ли уместны. Тогда изначально содержание перехода формулировалось по-иному, чем сейчас. В тот период задача ставилась таким образом, чтобы постепенно обеспечить консолидацию разных групп элиты, находившихся ранее в состоянии жесткого и открытого конфликта друг с другом. Для этого был даже придуман и специальный проект — партия «Единая Россия», в которую были интегрированы бывшие соперники. Для того чтобы его создать и «поставить на ноги», потребовались целых три года. Да и конфигурация исполнительной власти в то время строилась на ярко выраженных паритетных началах. Один «пакет», преимущественно административно-силовой, находился в руках у начинавших федеральную политическую карьеру «питерцев», другой — у представителей ельцинской «семьи» и «старокремлевских» кланов. Сейчас же сложилась совершенно иная исходная диспозиция. Никто не хотел уступать. И в этом фокус момента.