Призрак смога

Наука обещала, что дважды подряд сверхжары не будет, интуиция подсказывала, что все бывает, и перевес пока за интуицией. Власти, разумеется, опять бессильны. Уж на этот счет интуиция и наука почему-то давали совершенно одинаковый прогноз. Однако не будем мыслить по шаблону: нынешним летом они бессильны с другим оттенком. Не таким, как в прошлый раз.

То есть на первый взгляд все именно повторяется один в один. Сначала были рапорты МЧС, местных начальников и разного прочего бюрократического люда, что, мол, техника закуплена, торфяники окопаны, просеки прорублены, пожары не страшны. Вслед за этим настала жара, и леса сразу заполыхали по всей стране. На карте России десятки зон чрезвычайной пожарной опасности (относимых к высшему, 5-му классу), включая две довольно близко от Петербурга. А рядом с Москвой сейчас одна зона 4-го класса (высокой опасности) и несколько зон 3-го класса (средний уровень опасности), и

главный шанс столицы спастись от смога — это уж точно не Шойгу, а надежда на милости природы — на дожди и на то, что ветер будет дуть не с востока.

Если же милостей от природы дождаться не получится, то не повторится ли один в один и следующая фаза бедствия — начальство частью эвакуируется в безопасные края, частью пустословит на фоне катаклизмов, а рядовые жители остаются на произвол стихий? Нет, в прежнем варианте это, пожалуй, уже не повторится.

Для того кто хочет понять сокровенный смысл этой перемены, лучшей моделью будет история борьбы властей со снегом, льдом и сосульками в Петербурге в две последние снежные зимы. Хотя именно эти зимы сделали неизбежным самое модное событие нынешнего политического сезона — перемещение Валентины Матвиенко на работу, не связанную со снегоуборкой, и хотя записные ругатели начальства уверяют, что обе зимы оно устойчиво бездействовало, так и не ударив палец о палец, действительность была не настолько элементарна.

В начале позапрошлой снежной зимы власти Петербурга действительно не делали абсолютно ничего. Точно как власти страны и, в частности, Москвы в начале сверхжарких месяцев того же 2010-го.

Но где-то со второй половины того позапрошлого снежного сезона петербургская административная машина начала неуклюже разворачиваться к действительности и кое-что стала предпринимать, хотя по-настоящему убрать снег так и не сумела, пока он сам не растаял.

После этого, если рассуждать отвлеченно от наших реалий, ей надо было сразу же готовиться к следующему сезону — закупить технику, придумать, как быть с чердаками и крышами, размежевать наконец городские территории на те, которые принадлежат властям (и ими убираются), и те, которые принадлежат собственникам или их товариществам (и, соответственно, убираются ими). Но понятно, что ничего не делалось, и почти год пролетел как чудесный сон. Однако снежная зима № 2 была встречена уже не бездействием, а размашистой административной суматохой, возобновленной как раз с той точки, на которой она прекратилась в конце предыдущего зимнего сезона. Поэтому

в последнюю зиму Петербург, пусть и бездарно и плохо, но от снега убирался. Характерно, что, несмотря на этот своеобразный прогресс, возмущение жителей в этот раз было гораздо сильнее, чем в прошлый, когда почти все кротко молчали.

Что-то подобное можно ждать и применительно к борьбе с последствиями летней сверхжары, если эта жара повторится. Разумеется, государственное, региональное и ведомственное начальство и тут заранее ни к чему не готовилось и стало слегка шевелиться только накануне лета. В связи с чем в Москве, например, вполне резонно теперь разъясняют, что за месяц-другой больницы и транспорт системами охлаждения не оснастишь, умалчивая, правда, что перед этим был потерян год. С особым чувством признательности к самим себе столичные власти напоминают публике, что перестали бороться с установкой кондиционеров частными лицами, хотя, вообще-то, их, властей, должностной обязанностью было изо всех сил способствовать этой установке, да еще и оплатить ее тем категориям жителей, которые особо чувствительны к жаре и смогу.

Но при всем при этом, если супержара все-таки грянет, власти почти наверняка сделают больше, чем прошлым летом. Однако гораздо меньше, чем от них ждут. Именно поэтому

смог № 2, если такое несчастье случится, не сойдет с рук так легко, как прошлогодний смог, по поводу которого не только не было проведено расследования, но даже не подсчитали числа жертв.

Понятно, что в случае чего потоком пойдут ссылки на объективные причины — на неразрешимость проблем, на полную в очередной раз неожиданность природных катаклизмов и на все прочее, чем власти в таких случаях отговариваются.

Напоминать, что лесные пожары можно предотвратить и даже были времена, когда так и делали, как-то вообще смешно. Что же до жары, то при всей своей прошлогодней аномальности она в общем не выходила из европейских стандартов. Июль 2010-го был жарче нормы в Петербурге на 6°, а в Москве почти на 8°. Да, это средний уровень Мадрида и Афин, но ведь люди живут там нормальной жизнью. И если климат меняется (а это явно так), значит, надо тратить силы и деньги на приспособление к новым природным условиям, и это уж точно срочнее и важнее, чем приспосабливать зимнюю Олимпиаду к климатическим условиям города Сочи.

Есть ли резон ссылаться на то, что ученые, мол, не предупредили, будто необычная жара способна повториться два года подряд? Да, прошлогодние рассуждения метеорологов, что такое лето, как в 2010-м, бывает раз в 5000 лет, находились где-то на научном уровне народной приметы насчет снаряда, который два раза в одну воронку не попадет. И верно, что так называемый прогноз на лето 2011 года, выданный в конце этой весны Гидрометцентром России, обещал почти на всей территории страны погоду, близкую к обычной, — ну где-нибудь на полградуса, от силы на градус выше нормы. А на самом деле первый месяц нынешнего лета уже принес рекорд и оказался самым теплым за всю историю наблюдений — в частности, теплее вполне аномального прошлогоднего июня. Что же до свежеизготовленного прогноза на нынешний июль, то в нем Гидрометцентром уже прописана достаточно жаркая, хоть еще и не аномальная погода — например, в Центральной России на пару градусов выше нормы.

Неуверенность в предвидениях, конечно, налицо. Но уж начальствующие-то лица обязаны знать, что более или менее надежный прогноз погоды возможен всего на несколько дней вперед. А «прогнозы» на месяц, квартал, год, век — это просто гадание на гуще, пусть и подкрепленное мудреными математическими моделями.

Заставлять ученых делать бессмысленные предсказания, чтобы потом было на кого валить вину, - процедура понятная. Не говоря о том, что наша властная машина вообще обожает планы и прогнозы. Можно сказать, живет от одного плана к другому, хотя ни один и не выполняет.

Зато они обеспечивают психологическую стабильность руководящего круга, иллюзию того, что действительность управляется не чьей-нибудь, а только его рукой.

Но природа — это как раз то, с чем наша властная система меньше всего готова иметь дело. Начальство привыкло само придумывать события — допустим, «Народный фронт», или ЕГЭ, или футбольный чемпионат — и заставлять жизнь страны вокруг них вращаться. А тут событие случается без спросу, заботливо сочиненные прогнозы летят кувырком, ударяет какая-нибудь незапланированная жара, загораются торфяники — и начальству хочешь не хочешь приходится самому вокруг этого вращаться. На редкость унизительная и нелепая ситуация. Поэтому власти и осваиваются в ней с таким опозданием, уж очень им не хочется жертвовать привычными своими ритуальными занятиями ради каких-то нештатных проблем.

Критический месяц лета, июль, только начинается. Никто не знает и знать не может, будет он аномально жарким или вполне обычным, со смогом или без малейших его признаков. Надеяться надо на то, что все будет в порядке, а вот готовиться на всякий случай стоит к трудностям. Рядовым людям обдумать, чем они в случае чего смогут помочь себе сами. А начальствующему составу —том, что политическая плата за второй подряд парад летней безответственности будет гораздо выше, чем за первый.