Цивилизация
14 ноября 105 лет назад родился Павлик Морозов — мальчик, чье имя стало, пожалуй, самым противоречивым символом советской эпохи. Пламенный пионер, герой, мученик или предатель, доносчик, жертва пропаганды. Образ Павлика Морозова менялся в разные годы, его историей иллюстрировались самые разные идеи, подчас противоположные.
Особое место история Морозова долгое годы занимала в системе образования. Подросток был то примером для подражания, то наоборот. Сегодня имя его почти исчезло из культурной повестки и вместе с тем из школы. Изредка мы еще слышим предложения восстановить память, очистить доброе имя, рассказать правду новому поколению — где-то в провинции обновляют памятники, возвращают мемориальные таблички в детских парках. Но все это не носит системного характера и воспринимается странно. Историей Павлика нынче сложно что-то иллюстрировать. Она настолько истерзана интерпретациями, что каких-то еще смыслов из нее просто не выжать.
Впрочем, даже в раннесоветское время миф рождался в муках. С одной стороны, молодому государству нужны были герои и подвиги, с другой — создать славный эпос из бытовой семейной трагедии было крайне затруднительно.
Ведь что там было на самом деле? Глухая деревня, темная крестьянская семья. Отец семейства хоть и стал председателем сельсовета, человеком был тяжелым, пьяницей и самодуром, изводил домашних даже после того, как ушел от жены и детей. Попался на выдаче подложных справок переселенцам. Попался то ли не без помощи бывшей супруги, то ли взятые с поддельными документами крестьяне на него показали. Версия, что всему виной заявление сына, сегодня ну очень под большим сомнением. Был суд. Там супруга бывшая уже точно выступила в отместку. Был ли мальчик — тоже до конца не ясно. А если и был, то показания его едва ли походили на пламенные речи пионера о расхищении социалистической собственности, какими потчевали народ советские агитки. Да и пионером Паша не был. Зато был жестоко убит. И потому почти идеально подошел на роль сакральной жертвы, под видом отмщения за которую можно было окончательно разобраться с кулачеством. Впрочем, последнего факта хватало лишь для идеологических куплетов, а для чего-то более глубокого, например для кино, — история была все-таки слишком противоречивой.
Показателен опыт Эйзенштейна. Он хотел превратить биографию Павлика Морозова в искусство. Конфликт-то классический. Да не один. Долг и чувство. Отцы и дети. А еще библейские аллюзии и встраиваемость в мировой художественный канон. Тут вам и сопоставление с драмой Авраама и Исаака, и Эсхил, и Шекспир, и Мериме, и, конечно, наши Достоевский с Тургеневым. Разумеется, такое кино никому было не нужно. Еще и сам режиссер чуть под пресс не попал. Пропаганда ограничилась дурными стихами и сентиментальными повестями.
По одной из таких повестей, написанной Александром Яковлевым в злополучном 1937 году, позже, уже в 1963 году, вышел все-таки фильм-спектакль. Фильм ужасно бездарный и невероятно для шестидесятых архаичный, точно его в тридцатые и снимали. Даже странно, что картина вышла после XX съезда. Но, скорее всего, дело в том, что миф уже просто окончательно выкристаллизовался, после чего подвергнуть его какому-то критическому осмыслению было невозможно. Павлик вознесся и возглавил пантеон советских пионеров-героев — какие уж тут вопросы.
Все изменилось во время перестройки. В ходе возникшей общественной полемики очень скоро имя Павлика Морозова стало нарицательным и явилось аллегорией предательства и доносительства. Тенденция трактовать биографию Морозова как историю то ли Иуды, то ли жертвы сталинской пропаганды усилилась в девяностые. Помню, как мы разбирали на уроках литературы поэму Твардовского «По праву памяти», говорили о судьбе детей врагов народа и о том, какой тяжелый выбор приходилось делать порой даже двенадцатилетним подросткам. Приводили нам в пример и Павлика, как его, дескать, изуродовала система, что он отрекся от родной крови ради идеи.
Со временем, впрочем, и это клише почти исчезло. В СМИ все чаще стали писать о том, что Паша был обычным мальчиком. Не факт, что и пострадал от деда и дяди, мстящих за осужденного отца. Появились версии о причастности к убийству подростка ОГПУ. А потом и вовсе интерес к истории Павлика Морозова исчез. Многие молодые люди сегодня даже не знают, кто это. Школа не спешит ликвидировать эти пробелы. Заказа сверху нет, слава богу, нет, а с личной педагогической инициативой никому выступать не хочется, ну его, лезть в эти дебри.
Имя Павлика, впрочем, все еще терзает старшее поколение. И чаще всего в негативном ключе. То есть вспоминают его в основном как предателя. Причем любопытно, что образ несчастного подростка в этом значении могут использовать условные политические оппоненты. Так, Павликом Морозовым окрестили не так давно дочь актера Машкова, «предавшую» родителя из-за отношения к СВО. И это, кстати, довольно противоречивая ситуация, если учитывать, что изначально отец Павлика был врагом советской власти. Насколько известно, Владимир Машков советскому прошлому страны очень даже симпатизирует. И в то же самое время образ Павлика Морозова в качества доносчика использует, например, и покинувший Россию либерал и западник Виктор Шендерович (признан в РФ иностранным агентом), непримиримый противник и спецоперации, и советского времени. Павликами он клеймит своих политических оппонентов, по сути условных Владимиров Машковых. Все смешалось. Все перепуталось.
И вот вопрос: нужно ли эту историю распутывать? То есть понятно: кто захочет, может углубиться в это дело и сам. Информации, может, и не так много, но хватает для формирования хотя бы мнения. Но нужно ли массово просвещать юношество, например? На официальном уровне в системе образования? Я не знаю. С одной стороны, вроде бы можно. Знание всегда лучше незнания. Но объять необъятное невозможно. Нужен все же какой-то контентный отбор. Память — это не темный чулан, чтобы скидывать туда все подряд. Основанием для отбора может быть либо практическая польза того или иного материала либо его культурно-историческая ценность.
Основанием не может быть идеологическая мишура, с какой бы стороны ею ни обертывали ту или иную историю. А что остается от истории Павлика Морозова без идеологического преломления? Трагедия неблагополучной семьи, которые сегодня пачками обсуждают на всевозможных ток-шоу. А это правда кому-то нужно? Пожалуй, лучше все же оставить мальчишку в покое.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.