Цивилизация
Давненько государственные верхи не теоретизировали по поводу национального вопроса. А ведь когда-то это была своего рода «фишка»: ленинское учение именно по этому замечательному вопросу развивал, прежде всего, не кто иной, как верный ученик и продолжатель. Написанная Иосифом Виссарионовичем в 1913 году на венском чердаке статья (говорят даже, что сам сочинял) потом надолго определила не только концептуальные основы национальной политики советского государства, но и вполне конкретные особенности оной же (вспомним, хотя бы «признаки нации» - если нет какого-то из них, то и нации будто бы и не бывало…).
Бурная история ХIХ века сформировала боевитый лозунг «права на самоопределение». Владимир Ильич в 1913-м, накануне первой мировой добавил: «вплоть до отделения». И ХХ век в полной мере откликнулся на теоретико-политический запрос - правда, пик перекройки границ пришелся все же не на первую четверть, когда перестали существовать некоторые из традиционных многонациональных империй, а на последние годы не менее богатого на катаклизмы столетия. Потом заговорили о том, что нацвопрос «решен». Затем последовала оговорка, что решен, мол, лишь «в том виде, в каком он достался от прошлого». И даже это выглядело чуть ли не ересью - ведь тем самым признавалась хотя бы относительная нерешенность уже однажды решенного вопроса.
«Марксистско-ленинские» представления о нацвопросе окончательно задвинуло на политические задворки дальнейшее развитие событий - обвальный до катастрофического рост национального самосознания, этнические конфликты и «горячие точки» 80-х и 90-х на «советском» и «постсоветском» пространстве, Балканский кризис, глобализация и отчаянное сопротивление оной…
Распад СССР (то самое, ленинское, «вплоть до отделения и образования самостоятельного государства») вызвал к жизни процессы вполне понятные - как политически, так и психологически. Любые попытки реанимации подобия Союза - в относительно мягких конфедеративных формах «содружества», а тем более нового издания «союзного государства» на ограниченной славянской территории - терпели неизбежный крах. Новые национальные элиты не просто не желали расставаться с приятными во всех отношениях атрибутами государственности в виде членства в ООН и президентских лимузинов, но и все более осознавали потенциал собственных этносов, все дальше и дальше отодвигая от власти остатки прежних представителей «старшего брата».
С другой стороны, и так называемые «русскоязычные», пережившие в 90-х пик исхода на историческую родину, мало-помалу и по принципиально разным причинам адаптировались к новым реалиям. Кто - в относительно безбедном скромном бытии низких тарифов на газ и электричество, а кто - в иллюзорном зазеркалье «настоящей Европы». Именно поэтому ни стенания по поводу «нарушения прав» русских в Центральной Азии, ни манифестации по поводу сокращения в школах числа предметов, преподаваемых на русском языке, не могут повлиять на усиление иммиграции «русскоязычных» в Россию. По оценкам экспертов, миграционный потенциал в бывших республиках СССР составляет от силы 3-4 миллиона человек. И далеко не факт, что эти люди решатся тронуться с насиженных мест. Чтобы это произошло, нужны немалые затраты - например, введение «зеленой карты» для русскоязычных, инвестиции в жилье для переселенцев, программы по созданию рабочих мест и т.п. Этого мы долго еще не дождемся - и по причине бюджетных ограничений, а главное - из-за традиционно изоляционистской позиции властей.
В результате России придется иметь дело с тем этническим составом населения, которое есть. То есть - сегодняшними 80 процентами русских и постепенным увеличением доли иных этносов - как тех, которые исторически присутствовали в привычном отечественном пространстве, так и непривычных новоселов.
Как бы то ни было, в условиях депопуляции и катастрофической нехватки «отечественных» (не только русских) трудовых ресурсов мигранты волей-неволей будут определять облик страны в обозримой перспективе.
Вопрос только в том - какие это будут мигранты - относительно приобщенные к русской (русско-советской) культуре жители «ближнего зарубежья» или же не владеющие русским языком бангладешцы, пакистанцы и представители других народов Южной Азии, стремящиеся в Россию в надежде на скорый транзит в западную цивилизацию. (В отличие от весьма популярного мифа о «китайской экспансии» я бы не стал сегодня говорить о возможности резкого увеличения китайского населения - хотя бы в силу того, что миграция китайцев находится под жестким государственным контролем нашего великого соседа, и без указаний из Пекина что-либо существенное на этом направлении вряд ли произойдет)
Но это - пока еще будущее, хотя и не столь уж отдаленное. И в этом контексте - снова про единый русский (он же российский) народ. Спичрайтеры В.В. Путина нашли «определенные основания» под понятием «советский народ» и «все основания» для народа российского как «единой нации». Смеем напомнить, что изощренные в формулировках советские обществоведы за 70 лет дошли в своих изысканиях лишь до понятия «новая историческая общность», которой характеризовался народ советский. Сохранявший этническое своеобразие при высокой степени социальной общности. Однако «единой нацией» его так никто и не осмелился официально поименовать (хотя в некоторых достаточно смелых диссертационных работах подобные предложения присутствовали). Это было и понятно: в характеристиках «советского народа», как и в теории «ленинского учения по национальному вопросу» на первый план традиционно выдвигались не этнополитические, а социальные характеристики. (Это нашло отражение, в частности, в полупародийной формуле Е.К. Лигачева по поводу карабахской проблемы: «сначала ты должен быть коммунистом, а потом уже армянином». А в постсоветской официально-либеральной пропаганде неизменно высмеивался и вполне безобидный текст песни «мой адрес не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз», хотя здесь было больше горечи от бесконечных вынужденных миграций, в которых этнические различия вынужденно стирались).
Термин «новая историческая общность» просуществовал не более десятилетия. Но ведь и потребность в объединительном понятии, хотя бы на уровне лозунга, оставалась достаточно острой. Нельзя сбрасывать со счетов и ностальгические эмоции: потребность в объединяющей идее, в том числе и в национальном плане, противопоставлялась усталости от этнических амбиций, миграционной напряженности и т.п. Даже утешительный приз в виде так называемого возрождения «русского национального самосознания» не мог компенсировать утрату чувства национальной общности, так необходимого в эпоху великих перемен.
Если учесть, что многолетние поиски «национальной идеи» не увенчались внятным результатом, понятно стремление политтехнологов изыскать хотя бы квазитермин вроде «единой нации».
Кстати, в публикациях некоторых авторитетных ученых-этнологов высказывалось предположение, что многие жители страны ощущают себя сегодня не просто русскими, татарами, евреями, селькупами, хакасами, но… «россиянами». Однако результаты Всероссийской переписи 2002 года такой прогноз не подтвердили. Не подтвердилось и предположение, что многие назовут себя «славянами». Предоставленное людям конституционное право самоопределения в этнических самоназваниях определило достаточное разнообразие в самоидентификации: возможные «россияне» затерялись в четырех с небольшим десятках тысяч «иных» самоназваний на фоне 116 миллионов русских или 5 с половиной миллионов татар…
~ Кстати, именно этот факт в позитивном ключе отметил и президент Владимир Путин. В самом деле - люди стали свободнее относиться к национальной проблеме, перестали стесняться заявить свою этническую, культурную, религиозную принадлежность. Люди по-прежнему четко обозначают свою этническую принадлежность. Не по крови, не по форме носа - а по самоощущению, по культурной самоидентификации.
Смею предположить, что под понятием «российский народ» и «единая нация» авторы президентского текста разумели некий аналог американской «нации», то бишь «гражданства». В самом деле, «нацией» в западной практике именуется общность, объединяемая именно принадлежностью к гражданству, а не к этносу. В этом есть некоторое расхождение с упоминавшимся в начале комментария перечнем признаков нации по И.В. Сталину, который до сих пор учитывается в традиционной науке.
Слава Богу, мы не потеряли ни одного народа, ни одного этноса. Однако, надо заметить, до слияния российского народа в одну нацию нам еще далеко. И, надеюсь, это «далеко» не настанет никогда.
