Цивилизация
В те исторические моменты, когда ничто не заявлено четко и внятно, невозможно углубиться в выстраивание личного будущего в прозрачных, предсказуемых перспективах. Приходится суетиться, чтобы быть в курсе и это обеспечивает социальную общность, то есть - ликвидирует онтологическое одиночество индивидуума в кризисной гражданской ситуации. Так цивилизация и выживает.
Если бы не было общего чувства к действительности, то подобные годы вызывали бы раздрай, бардак и постоянные мордобития - без которых, конечно, не обходится, но все же - не повсеместно. А доминирует в раздрае - тихое умиротворяющее согласие. Будто бы в эти не слишком комфортные времена оживает волшебное вещество, облекающее всех жителей данных обстоятельств общей субъектностью.
Но религии общей нет, идеологемы не катят, национальной идеи нет, напротив - социум расслаивается по материальным основаниям, но все как-то существует в цельности. И даже чем более разновекторным и бардачным становится, тем более цельным оказывается. Как это романтически преувеличивал Розанов: что де двое русских взглянут друг на друга и все им становится ясно без слов. Но что именно «все» им тут стало ясным? Не иначе, ощутили эту субъективизирующую всех нас гармонию. Что-то, такое физиологически родное, не кровь, а плазма, так что и сообразить, в чем тут дело невозможно: как запах, который приелся и не улавливается.
И это - стиль. Не так, чтобы Большой в смысле повсеместной монолитности, наоборот, повсеместный, отчего и неприметный, то есть такой, что как стиль не воспринимается. Он настолько Большой, что его и вычленить нельзя, он повсюду. Общенациональный и более того.
Ну а если это стиль, то это, конечно, панк. То есть, не конкретно «панк»: стили часто ныряют и всплывают, существуя всегда; вопрос только в том, как они выглядят в какое время и при каких обстоятельствах.
Вот этот, о котором речь, в последний раз был назван панком.
А еще у каждого из стилей во всякое время есть своя поляна деятельности и зоны воздействия на публику. Романтики теперь пишут отчеты о футбольных матчах, классицисты отвечают за пресс-релизы, концептуалисты ваяют шоу-бизнес.
А панки - не у дел. То есть, они и обязаны традиционно быть не у дел, вне форматов. Как, например, А.С. Волошин в данный момент. Но что такое панки как таковые?
Неформатные единицы описывать сложно, формата же нет. Никто не будет расценивать Е.Летова как артефакт, потому как какой же это артефакт, когда там ощущение, которое не ощущаешь отстраненно, из-за его неизбежной неизбывности. Что может быть привычнее, раз уж даже именем русского исторического панка назван собор на Красной площади, хотя сам он там лежит где-то сзади.
Панковская традиция привычна для русской культуры, но оформляется достаточно редко. Белым в «Петербурге», Блоком в «12», Заболоцким в «Столбцах», в «Алайском рынке» Луговским. Впрочем, опрошенные по этому поводу интеллектуалы, к Луговскому отнеслись настороженно, предполагая, что это все же не панк, потому что это просто страшно. А вот нет, это и есть то, о чем речь, панк - лишь временной лейбл этой стилистики, его не следует сводить к группе Clash, когда есть хотя бы Joy Division. Разве ж не прото-панком был Аввакум?
А вот особенности Рязанской ж/д, где рядом станции Люберцы и Панки, рассматривать не будем, не учитывая даже, что движение там левостороннее, т.е. фактически London Calling какой-то. Считаем подобные совпадения в наших условиях слабой лирикой: казус Рязанской ж/д - случайный инфантильный жест природы.
В непродвинутой же форме - то есть для лиц, не имевших в своей жизни внятных онтологических переживаний по поводу своей субъектности - схожую функцию выполняет трэш: с одной стороны вполне их удовлетворяющий, а с другой - оставляющий душу не вполне насыщенной, то есть шанс дорасти до панка.
Вот Достоевский тут интересно мельтешит: он как бы панк, но, коль скоро он испытывал необходимость писать в номер, с продолжениями, то есть - внутри оболочки некоторого регулярного гламура - то оказывается трешем.
Так что трэш, гламур и журнал «Афиша», издания «Мегаполис», «МК» и передача «Аншлаг» и многие другие, а также деятельность всенародно избранных или просто публичных в реальности направлена на то, чтобы сохранить в населении - в каждом лично - эти тонкие отношения с действительностью.
Детали неважны, главное - чтобы на этом радостном фоне возникала и оживала, становилась отчетливее, природная российская панковость.
Так что все происходящее и ощущаемое очень правильно: наши неприятности нужны отчеству, выделяя в его воздух вещества, необходимые для содержания стиля.
Чтобы панк не умер, короче.
