Цивилизация
Кассационная инстанция фактически подтвердила приговор, вынесенный по второму делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева Хамовническим судом, смягчив им срок на один год. Теперь Ходорковский выйдет на свободу не в октябре 17-го, а в октябре 16-го. Мосгорсуд очистил приговор Данилкина от ненужных исторических ассоциаций. Главный фигурант продолжает настаивать на том, что приговор абсурден, и намерен ждать результатов независимого расследования, назначенного президентом Медведевым.
В действительности дело не в Михаиле Ходорковском и фактическом подтверждении его второго приговора. Если отвлечься от политических обстоятельств его осуждения, которые были, возможно, актуальны 8 лет назад, речь идет о механизме отъема бизнеса, применявшемся и применяемом сейчас в масштабах всей России к тысячам предпринимателей.
Разница между ними и юкосовцами, кстати, в размерах изымаемого дела, но вовсе не в жестокости процедуры.
Владельцы (бывшие, разумеется) несравнимо меньших, чем ЮКОС, предприятий посажены на большие сроки и не имеют даже такой неверной защиты, как «общественный резонанс». Вообще, успешность коммерческого предприятия, вместо того чтобы делать его привлекательным, придает ему нынче рискованности: заберут, а коммерсанта посадят.
Невозможно угадать, вольно или невольно Владимир Путин в последние годы своего первого президентского срока создал эту систему. Может быть, даже она сформировалась сама, по ходу построения «вертикали власти», которой нужно было опереться не только на высокие рейтинги доверия, но и на мотивированных силовиков. Очевидно только, что эта мотивированность была достигнута просто: перераспределением собственности, причем в скрытой, непрозрачной форме. И в рамках выстроенной системы плохо просматриваются возможности дать задний ход.
Само по себе перераспределение собственности в нормальной рыночной экономике является довольно будничным делом. Проигрыш в конкурентной борьбе, банкротства фирм – обыденность экономической жизни. Иное дело, когда это делается в процессе получения административной ренты, когда в этом процессе непосредственно участвуют силы правопорядка, государственной безопасности и судебная система. Тогда
это внеэкономическое воздействие, в российской действительности прикрытое выдвинутым Путиным лозунгом «вор должен сидеть в тюрьме».
Этот лозунг – реплика всенародно любимого артиста из всенародно любимого сериала «Место встречи изменить нельзя» — находит потрясающей силы отклик в массах. Хотя бы потому, что мало кто отдает себе отчет в том, что изымаемое у осужденных государственной системой не превращается не только в «общенародную собственность», сама возможность существования которой вызывает у экономистов серьезные сомнения, но и в банальное казенное имущество. Достаточно осознать, что съевшая активы ЮКОСа «Роснефть», государственная компания, является коммерческим предприятием, деятельность которого позволяет обогащаться уполномоченным на это лицам. В еще более откровенных формах это применимо к другим бесчисленным примерам отъема бизнеса у осужденных коммерсантов. Он прямо переходит в частное же владение отнимающих.
Попытки Дмитрия Медведева как-то оздоровить обстановку с помощью законодательных новаций (например, смягчения государственных репрессий по «экономическим статьям») или «сигналов», которые наблюдатели так любят ловить в публичных заявлениях президента, в общем-то показывают, что в Кремле есть люди, осознающие опасность такого положения дел.
Во-первых, оно коррумпирует основные государственные институты, которые втягиваются в коммерцию, вместо того чтобы обеспечивать соблюдение правил игры. Во-вторых, внеэкономическими изъятиями с постоянной апелляцией к «ворам» и тюрьме невозможно добиться того, чтобы право собственности приобрело легитимность в глазах населения. А без этого сколько мантр про инновации ни произноси, дело кончится распилом бюджетных денег. В третьих, в будущем маячит неприятная перспектива ответить за содеянное.
Но эти попытки явственно наталкиваются на противодействие созданной системы. Необязательно даже персонифицировать противодействующую сторону, называя ее путинской. Очевидно одно – по итогам первого десятилетия 2000-х она располагает достаточными финансовыми и административными ресурсами, чтобы успешно блокировать нерешительные реформистские мероприятия. Ну а до 2016 года авось что-нибудь новенькое придумается.
