Цивилизация
В городе Луге на детской площадке с нами прыгает наш русский той-терьер Вася. Рядом девочка лет шести. Хвалит собачку, хочет с ней поиграть, а собачка детей не любит. Говорю, что не на надо гладить, собака злая, может укусить.
«А почему она злая?»
«Старенькая уже».
«Так купите новенькую. Или хотя бы кошку. Кошку-то вы можете себе купить?»
Я чуть не выронила собачку из рук с высоты своего роста.
«Кошка у нас есть. И еще две собаки».
«Тоже старенькие?»
«Разные».
Тут дочка, которой скоро исполнится три, вступает в разговор: «У нас еще была кошка Марыся. Как раз старенькая. Она от нас ушла. В лес, наверное. И даже письма не оставила».
Наша старая кошка Марыся осенью упала в канализационный коллектор и утонула. Дочери мы, разумеется, сказали, что Марыся просто ушла гулять. Она была очень старая, ей оперировали рак груди и она прожила после операции полтора года и, вероятно, еще столько же бы могла прожить. Дочка очень переживала о пропаже Марыси.
А девочка кивает головой: «Надо было сразу новенькую завести. У меня была собака, когда она стала старенькая, мы купили новенькую».
Я очень хотела узнать, что же сделали со старенькой собакой, но увидела глаза своей дочери: она хоть и не знакома еще с категорией смерти, но от этого разговора как будто сразу стала к ней намного ближе.
А в прошлый наш визит в Лугу с Васей и десятимесячным щенком алабая нам встретились две почти такие же маленькие девочки с похожими собачками: на собаках были красивые костюмы, бантики, поводки — в стразах. У одной девочки были при этом рваные кроссовки. Своих собачек дети отрекомендовали как пражских крысариков. Сказали, что крысарики эти очень дорогие: «Очень! Вы даже не представляете, какие они дорогие!»
А потом спросили, сколько стоит наша Вася. Я сказала, что Васю нам подарили, но вообще-то стоит она очень дорого.
«Ну, сколько?»
«50 тысяч».
«А эта?
«Алабай стоила 12 000».
Девочки едва, наверное, усвоили в школе, что 50 тысяч — больше двенадцати, но в ответ на мои слова фыркнули и предложили завести собаку подороже, потому что такая большая и всего лишь за двенадцать должна быть совсем дрянь.
А потом, когда мы с собаками, ожидая мужа и дочку из кафе, вдоволь нагулялись по округе, нас догнали родители одной из тех девочек и предложили прямо на месте продать им Васю. Я уже не помню, за сколько. За десять, кажется, тысяч. Потому что они видят, что собачка очень породистая. И что это на самом деле пражский крысарик. А документы, говорят, потом можно привезти.
Разговор, между прочим, происходил в разбитом дворе обшарпанных лужских хрущевок. Помните пушкинское:
«Есть в России город Луга,
Петербургского округа.
Хуже не было б сего
Городишки на примете,
Если б не было на свете
Новоржева моего»?
С тех пор, конечно, Луга несколько развилась, но незначительно. Судя по обилию дорогих животных, с которыми нянчатся местные жители, основные излишки их денежной массы уходят именно на зверье.
А ведь это ленинградский 101-й км. Здесь живут потомки высланных интеллигентов и элегантные дачники. В Луге лица лучше, чем в Петербурге. Культурные там лица. В Луге две хорошие ветлечебницы, где все время очереди, причем лечить везут не только мопсов и пекинесов, но и дворовых жучек с мурками — культура заботы о животных, безусловно, в стране выросла и даже пришла в деревню. Теперь и селяне не ленятся возить подавившихся котов к ветеринару, вместо того чтобы давить их в сарае.
И тут вдруг девочка меняет собачек по мере их устаревания...
Заметьте, что ей не только не понятно, зачем держать старенькую собачку, если можно менять ее на новую, — она не знает, что животных можно и нужно не покупать, а брать даром или подбирать. В городе Луга 35 тысяч жителей, больше половины из них живут в частных домах. Но кошек почему-то предпочитают покупать, а не подбирать во дворах, которые кошками бездомными запружены.
И я, и все члены нашей семьи собаку покупали раз в жизни — нашего молодого алабая. Купили, потому что хотели серьезную собаку. А подбирать такую породу с улицы, да еще не имея опыта обращения с ней, побоялись.
Мы и той-терьера не покупали — нам ее подарили. Ну, как сказать, подарили?
Дарить — это когда в красивой коробке с бантом и тортом приносят. А нам ее отдали уже взрослой — не уживалась в семье с другой собачкой.
Наша дочь не знает, сколько стоят животные. Она не знает, что той-терьер Василиса — дорогая собачка, что алабайку мы купили за деньги, а дворняжка Тера и кошка Тася были подобраны на улице. Если мы обрабатываем животных от клещей, то обрабатываем всех. Если даем глистогонку, то даем всем. Дочь знает, что все животные у нас равноценны и жизни всех одинаково дороги.
Я хочу, чтобы мой ребенок вообще как можно позже узнал, что где-то считается нормой покупать собаку. Да, животное нужно брать ответственно. И даже можно платить за него деньги, но лучше отдать их в благотворительный фонд, который зверя подобрал, вылечил и пристроил. В покупке породистых и особенно декоративных собак таится очень много человеческих пороков. Есть люди, которые просто любят собак: кто-то любит разных, а кто-то — только конкретную породу. А есть такие, кто собак и кошек рассматривает как штрих к их публичному социальному статусу. В этих семьях дети измеряют питомцев десятками тысяч. И ничего, казалось бы, страшного нет — пусть тратят деньги, как хотят.
Однако такое утилитарно-гедонистическое отношение к животным приводит к тому, что нужны становятся только молодые, веселые и красивые. Как только собачка седеет и грустнеет, ее меняют на новенькую. Вокруг любых крупных городов зоозащитники каждый день находят в лесах привязанных к деревьям старых собак. И даже дряхлых кошек в мешках. Вся их вина в том, что они уже не могут безудержно играть и веселиться.
А вы замечали, что именно на окраинах больше всего дорогих собак, в том числе очень крупных. Во дворах панельных девятиэтажек где-нибудь в Зюзино ходят с дорогими кане корсо, бельгийскими овчарками и даже с алабаями. В крайнем случае — со шпицами или йоркширскими терьерами. При этом пройди, например, ранним утром по Петровке или Кузнецкому мосту — увидишь множество богатых людей с дворняжками на поводках: у некоторых может даже не быть глаза, ампутирована лапа. То же и в Петербурге: по набережной Мойки выгуливают старых беззубых дворняжек, а на Гражданском проспекте ходят с породистыми собаками шоу-класса.
Вопреки имеющимся в России мифам, дорогих животных сейчас покупают не богачи, которые с жиру бесятся, а люди скромного достатка и даже бедные.
Порой на последние деньги и даже в кредит. Во многих питомниках можно купить собаку и даже кошку в кредит и рассрочку. Любой сотрудник кредитного отдела банка, который работает на приеме заявок, регулярно встречает людей, что берут потребительский кредит на покупку животного.
Я почти уверена, что тем двум девочкам с пражскими крысариками и в рваных кроссовках собак тоже купили в кредит. А когда крысарики состарятся, их сменят на новеньких.
И это трагедия. В идеале ребенок должен как можно позже узнать, что одних кошек и собак ему покупают за огромные деньги, а другие ничего не стоят, что одни породистые, а другие из подворотни. Если он будет оценивать питомцев по цене и престижу, это приведет к трагедии. Такие дети с ранних лет привыкают, что собака всегда должна быть молода, весела и красива. И что никакой у нее нет ценности, кроме экстерьерной и выставочной.
В Луге, кстати, полно брошенных животных. Крысарики, конечно, в подворотнях не бегают, но кавказских овчарок, разных гончих и охотничьих собак много. Старые, больные, беззубые, они бродят вокруг помоек и рынков, дожидаясь, когда заберут их волонтеры приютов или просто неравнодушные люди. Дома этих дорогих породистых животных не ждут — их место заняли другие собаки. Новенькие.
