Цивилизация
В день 850-летия по небу Москвы над Московским государственным университетом пролетели витязи и еще много разных существ. Их привез главный французский электронный композитор Жан-Мишель Жарр, и смотреть на все это собрались рекордные три с половиной миллиона москвичей. После этого концерта, по словам музыканта, он мечтал вернуться в Москву. Ходят слухи, что некие высокопоставленные московские чины выписывали музыканта из родной Франции за эти десять лет, однако широкая публика дождалась новой встречи только сейчас.
В Москве Жарра встретили вручением звания почетного доктора Российского химико-технологического института имени Менделеева. Звание странное, однако вручается оно давно уже не за достижения в области совмещения реагентов – его обладателями в разные годы успели стать Галина Вишневская и Монсеррат Кабалье.
Поклонники же встретились с музыкантом спустя два дня в Государственном Кремлевском дворце.
По составу почитателей, собравшихся в зале, можно было констатировать истинно всенародную любовь. Невзирая на цены билетов, здесь были и упитанные бизнесмены, и молодежь, которую логичнее встретить на металлических концертах. Одним из последних свое место в первом ряду занял мэр Москвы Юрий Лужков.
Вскоре свет погас, и трое ассистирующих Жарру музыкантов заиграли электронное вступление. Примерно через три минуты в районе первого ряда луч прожектора высветил новоявленного доктора, который, поднявшись на сцену, решил предварить непосредственно выступление небольшой приветственной речью. Он рассказал, что страшно рад наконец вернуться в Россию, ведь здесь были изобретены одни из первых аналоговых синтезаторов. Именно на таких инструментах он тридцать лет назад сочинил переизданный и презентуемый на концерте классический альбом «Oxygene». Кроме того, он напомнил, что именно из России родом был изобретатель его любимого инструмента терменвокса. Далее он еще раз подчеркнул, что сегодня будет играть принципиально без компьютера, и извинился за возможные технические огрехи.
«Наши инструменты, как девушки, их надо немного разогреть, прежде чем приступать к делу», — закончил вступительное слово музыкант.
Следующие полтора часа в зале царила разной силы радость узнавания. Зал довольно часто охал, ахал и аплодировал, услышав первые ноты знакомых музыкальных тем. Музыкант не обманул – он действительно за полтора часа исполнил программу тридцатилетней давности и, правда, совсем не использовал компьютеров. Все это было довольно неожиданно – живой синтезаторный звук сегодня уже не услышать в таком объеме, нынешние электронные музыканты уже почти забыли, что все это можно сочинять не насаживанием сэмплов на барабанные лупы, а непосредственным совмещением живых звуков.
Нынешнее шоу в силу специфики закрытого помещения было лишено привычных для Жарра лазерных инсталляций и пиротехники. Внешних эффектов был самый минимум. В середине концерта сначала опустился зеркальный навесной потолок, а потом на экране возник знакомый надкусанный земной шар с черепом внутри с обложки «Oxygene». Главным же спецэффектом был сам музыкант. Он с непривычным для шестидесятилетнего человека энтузиазмом почти два часа, приплясывая, носился между многочисленными клавишными, размахивал руками, хохотал и хлопал в ладоши. Казалось, что для него самого это представление едва ли не важнее, чем для публики. Все это по нынешним временам, когда с музыкантами путешествуют жонглеры бензопилами и прочие мастера эпатажа, выглядело столь наивно, что не вызывало желания критиковать за архаичность музыки и анонсированные технические неудачи вроде несовершенной игры на любимом терменвоксе. Да и где еще, скажите, можно увидеть, как заслуженный композитор, а с недавнего времени посол доброй воли ЮНЕСКО с таким рвением исполняет свою музыку, хотя большая часть слушателей уже давно воспринимает его как автора рингтонов и заставок телепередач.
