Цивилизация
На прошлой неделе представлением проекта «Арии» в Цехе белого на «Винзаводе» начала свою деятельность «Платформа» – площадка, задуманная руководителем «Винзавода» Софьей Троценко и режиссером Кириллом Серебренниковым для встреч и совместной деятельности художников разных направлений. «Платформа» будет работать по четырем основным направлениям. За танец будет отвечать глава агентства театров танца «Цех» Елена Тупысева, за музыку – композитор Сергей Невский, за медиа – художники Аристарх Чернышев и Алексей Шульгин. Театральное направление возглавит руководитель всего проекта Кирилл Серебренников. В разговоре с «Парком культуры» режиссер рассказал о принципах новой площадки, ее планах на будущее и том, какое финансирование нужно подобным художественным инициативам.
— Почему «Платформа» возникла именно сейчас?
— Год назад мы делали проект нашей мастерской в Школе-студии МХАТ «Осень на «Винзаводе». Тогда мы поговорили с Софьей Троценко – она предложила использовать площадку Цеха белого для мероприятий, связанных с исполнительским искусством. Потом надо было искать какие-то возможности, деньги. И вот как раз год ушел на то, чтобы обнаружить и то и другое.
— А у вас были какие-то собственные мотивы, которые подтолкнули вас к мысли основать «Платформу»?
— Было понимание, что
место, где художники разных направлений могут встречаться и делать что-то вместе, необходимо.
Чем-то подобным мы занимались на фестивале «Территория» (международный мультикультурный фестиваль-школа — прим. ред.). Сейчас «Территория» гастролирует и делает другие проекты. А я подумал, что, наверное, что-то похожее стоит иметь и здесь, на «Винзаводе».
— Как вы и ваша команда формулировали для себя, что это будет?
— Я думаю, что это будет некий центр, где будут делаться разные оригинальные проекты, причем как быстрые, так и протяженные во времени. Например, наш первый проект «Арии» — быстрый: все режиссеры получили одинаковое задание и достаточно небольшое время для того, чтобы что-то сочинить. А потом за несколько дней собрали постановку. То есть длинного репетиционного периода, как бывает в обычном театре, здесь не было. «Сон», следующий проект «Платформы», делает Ксения Петренко и «Ликвид-театр» на музыку Мортона Фелдмана – это многочасовой перформанс. Но наравне с этим появятся работы, которые будут создаваться долго – сначала будет некая лабораторная работа, которая в дальнейшем будет развиваться. Например, уже сейчас мы с режиссером Давидом Бабе обсуждаем интерактивный проект по «Метаморфозам» Овидия; в постановку, возможно, будут включены и тексты, которые нам будут присылать посетители «Винзавода».
— То есть «Платформа» не будет посвящена одному лишь современному искусству?
— Вопрос не в том, мы можем или не можем использовать в современном искусстве тексты классического наследия, вопрос в том, как и для чего это делается. Дело во взгляде, в способе мышления.
Допустим, в том же проекте «Арии» Андрей Бартенев берет кубистскую картину «Портрет Игоря Стравинского» (работы А. Глеза 1914 года — «Газета.Ru».) и из нее делает изысканное и при этом современное искусство.
— Вы сами подбираете режиссеров, которые будут участвовать в проекте?
— Да. И здесь важна «группа крови» и понимание. Мне много пишут, звонят и предлагают что-то, но чаще всего это современные пьесы. Самые «ультрарадикальные» предлагают пьесы Сорокина. При всей моей огромной любви к великому Владимиру Сорокину, я считаю, что поставить его пьесу может любой театр – и МХАТ, и «Практика». «Платформа» тоже. Вопрос только в том – как. С любым автором нужно, чтобы это был какой-то поворот, изменение «точки сборки».
Мы не делаем спектакли, которые можно делать в репертуарных театрах. Здесь надо делать только то, что невозможно сделать в другом месте по каким-то причинам, либо художественным, либо идеологическим, идейным.
— А в этом случае нет риска того, что искусство людей с «другим» мышлением не будет принято и понято?
— Не страшно. Мы готовы на риски и эксперимент. «Платформа» – камерная площадка, и мы можем ставить столько стульев, сколько желающих захотят посмотреть постановку. При этом любая, даже самая интересная идея может умереть, заглохнуть, не дать ростки, если не дать возможности ее развивать. Например, Владимир Епифанцев, который, я надеюсь, сделает у нас перформанс, был отторгнут обычным коммерческим академическим театром: мрачные апокалиптические видения, которые у него роятся в голове, в рамках репертуарного театра оказались неуместны. Конечно, там не найдется желающих смотреть это, а здесь – вполне возможно.
— Вы ориентировались на какие-то зарубежные аналоги?
— Такого рода принципы работы есть в Европе. Например, театр Шайо во Франции или театр Хайнера Геббельса в Германии. Правда, там есть многомиллионные евродотации, у этих театров много цехов и сцен. Там тоже есть свои худруки, которые являются государственными служащими и делают программу на определенный срок. Если программа интересна, ему на какой-то срок продлевают полномочия. В названных мной театрах тоже реализуются проекты, сочиненные художниками специально для этой площадки.
— У вас есть худсовет – помимо тех людей, которые ведут свои направления?
— Нет, мы все решаем между собой.
— Рассматриваются ли заявки от молодых профессионалов?
— Да, конечно. Во-первых, у каждого из кураторов есть список молодых профессионалов, с которыми интересно работать. У нас есть молодые композиторы, которым «Платформа» уже сделала заказ на произведения. Их будет исполнять Московский ансамбль современной музыки – МАСМ, с которым мы давно сотрудничаем. У Елены Тупысевой есть танцоры, у меня – молодые режиссеры. Хочется, чтобы на «Платформе» были постановки высокого уровня.
— Вы говорили, что планы сверстаны на три года вперед – есть ли возможность встроиться в эту верстку с актуальным проектом, возникшим спонтанно?
— Да, конечно.
«Платформа» – гибкий проект, но степень нашей гибкости в
основном обусловлена количеством дензнаков.
— У вас есть отдельная зарубежная программа? Есть ли у нее свой куратор?
— Отдельного куратора у зарубежной программы нет — у нас все всё делают вместе, в этом и смысл.
Зарубежные режиссеры приезжают, проводят кастинги, выбирают актеров. А сотрудничество будет довольно разнообразным. Кроме упомянутого Давида Бобе в ноябре к нам приезжает нидерландско-израильский хореограф Гай Вайцман, который будет с нашими музыкантами, артистами, танцовщиками и композитором Алексеем Сысоевым делать спектакль «История солдата» по мотивам знаменитого произведения Игоря Стравинского.
— Будет ли она сама «продюсировать» события, чтобы представлять их от своего имени (скажем, на гастролях и фестивалях), или ее проекты будут идти только в стенах Цеха белого?
— Мы были бы рады куда-то поехать, но пока что все делается в рамках «Платформы» на «Винзаводе». Какие-то вещи мы бы хотели делать в копродукции с другими площадками. Это общепринятая европейская система, когда какие-то институции скидываются небольшими бюджетами и в результате художники получают в свое распоряжение приличную кучку денег. Режиссер делает проект, а потом гастролирует на этих площадках. Для этого надо иметь достаточное количество финансируемых свободных площадок в стране, но их у нас недостаточно.
Сейчас у нас вообще есть лишь небольшие деньги, за которые мы Минкульту тем не менее безумно благодарны.
— Как вы видите развитие «Платформы»?
— Я бы хотел, чтобы это был постоянно действующий проект. Я специально заложил систему интендантов – сменности худруков, как в любой демократической системе: спустя сезон-полтора старые худруки уходят и приходят новые, которые все программируют по-другому – с другими людьми, другими идеями. Я буду худруком проекта лишь пока, потому что на данном этапе несу ответственность за финансирование. Но если проект станет жить сам по себе, будет осуществляться стабильное финансирование и под «Платформу» появится строчка в бюджете, то я буду только рад, чтобы менялось все. Тогда «Платформа» станет настоящим центром современного исполнительского искусства.
— На каждый месяц у «Платформы» придумано свое ключевое слово – «сон», «травма», «голос». В чем их смысл?
— Если вы захотите, вы его разгадаете в конце года.
