Цивилизация
Одним из знаменательных событий 70-го Венецианского кинофестиваля стала мировая премьера нового фильма Анджея Вайды «Валенса. Человек из надежды». 87-летний классик польского и мирового кино пересказал в увлекательной и доходчивой форме удивительную биографию первого демократически избранного президента Польши – от начала 1970-х, когда тот еще простым электриком вошел в оргкомитет забастовки, до середины 1980-х, Нобелевской премии мира, выборов и знаменитой речи, произнесенной в Вашингтоне: «Мы, народ...». На официальном показе в Венеции режиссеру был вручен почетный приз Persol за вклад в кинематограф, а почетным гостем премьеры вместе с членами съемочной группы стал прототип главного героя – сам Лех Валенса. Сразу после премьеры Анджей Вайда ответил на несколько вопросов «Газеты.Ru».
— Ваш первый фильм назывался «Поколение». Вы долго были голосом своего поколения, снимали кино для него. Для кого вы делали «Валенсу»?
— На самом деле пока что у меня нет ответа на этот вопрос. Фильм выйдет в Польше в прокат в конце сентября, и тогда мне самому интересно будет посмотреть на публику, которая придет в кинотеатры его смотреть. Но моей задачей было показать пример тем, кто задается важнейшим из вопросов – где взять героя в сегодняшней жизни, кто и как может им стать? Я бы хотел, чтобы мой фильм смотрели молодые люди. Именно поэтому я постарался использовать в саундтреке польский панк-рок 1980-х, который никогда не выходит из моды, и избегал любимой мной классической музыки.
— В вашем фильме много юмора, что довольно необычно для героически-биографического жанра.
— Это не мой юмор, а юмор Леха Валенсы! А у него с этим все в порядке. Да он и не стал бы настолько популярным, если бы не уникальное чувство юмора.
— У фильма подзаголовок «Человек из надежды». Можем ли мы считать, что вы, наконец, завершили свою легендарную трилогию о современной Польше, начатую «Человеком из мрамора» и «Человеком из железа»?
— Конечно, это и есть завершение трилогии, вы правильно все поняли. Пришлось подождать... Но я ждал двенадцать лет, пока удалось воплотить на экране давным-давно написанный сценарий «Человека из мрамора», так что мне не привыкать.
Тогда моим замыслом было показать рабочих, которые начинают мыслить самостоятельно, больше не идут покорно за правительством и не слушают государственную пропаганду, – теперь они становятся хозяевами собственных судеб.
А потом, когда картина была сделана, один из участников гданьской забастовки, простой рабочий, подошел ко мне и спросил, почему бы мне не сделать продолжение — фильм о том, как рабочие приступают к реальным действиям? Я спросил: «Как же его назвать?» Ответ был: «Человек из железа». Теперь, наконец, настало время для надежды и тех самых профсоюзных деятелей из Гданьска, из среды которых вышел Валенса.
— То есть продолжения нам не дождаться, история закончена?
— Лех утверждает, что ему скучно, а мир по-прежнему несовершенен, и потому он хотел бы совершить еще одну революцию. Вот пусть совершит, а я фильм об этом сниму...
— Верите ли вы, как когда-то в юности, что кинематограф способен изменить мир к лучшему?
— Все зависит от мотивов режиссера и целей, которые он перед собой ставит. Если он глубоко переживает какую-то проблему или ситуацию, если это сжигает его изнутри и он не способен молчать, если это жизненно важно для него, то мир будет изменен! Непременно! Для этого не обязательно снимать политическое кино. После того как в Польше наступила эпоха свободы, я был счастлив экранизировать самую хрестоматийную поэму Адама Мицкевича «Пан Тадеуш», написанную им в эмиграции, в Париже. Она включена в школьную программу, ее знает каждый... И этот фильм, в котором не было никакой политики, нашел путь к сердцам людей и собрал довольно большую аудиторию. А все потому, что одной свободы недостаточно: получив ее, люди хотят красоты и правды, они хотят знать, за что любить родную страну, и я постарался сделать фильм именно об этом, вернувшись к истокам польской культуры, к нашим национальным корням.
— Политическое кино вы делаете не всегда, зато у вас была политическая карьера в качестве сенатора.
— Да, меня даже обвиняли в том, что «Пана Тадеуша» я сделал для того, чтобы пропагандировать государственный патриотизм. Но это не так: я пошел в политики, чтобы оказаться с Лехом Валенсой на одной фотографии. Правда длилось это недолго, потому что у Валенсы так и не было второго президентского срока...
