Размер шрифта
А
А
А
Новости
Размер шрифта
А
А
А
Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Облачно с пояснениями

На «Винзаводе» открылась выставка «Рай» Ирины Наховой

На «Винзаводе» открылся «Рай» — тотальная инсталляция Ирины Наховой, которая представит Россию на Венецианской биеннале в 2015 году.

Затхлый воздух и куцый свет Большого винохранилища. Топтание у берега моря, вечность, проведенная на автобусной станции в Бутове, ведущие в никуда тоннели метро, черви, копошащиеся в земле под музыку Гайдна, — Ирина Нахова мыслит масштабными проектами. С помощью видеопроекций она громоздит пространства-обманки, симуляторы, населенные цилиндрическими тумбами с изображениями людей, стоящих спиной к зрителю. Внутри инсталляции «Рай» ощущаешь себя вуайеристом, ненароком провалившимся в катакомбы, где кучка сектантов томится в ожидании светлого будущего.

Год назад Нахова, уже давно перебравшаяся в США, стала лауреатом премии Кандинского. В 2015-м она поедет представлять Россию на Венецианской биеннале.

Ее называют изобретателем «тотальных инсталляций», опередившим Илью Кабакова с его коммунальными пространствами, заглатывающими зрителя целиком, на несколько лет.

Нахову причисляют к московским концептуалистам. Правда, считается, что художница время от времени если не саботировала, то аккуратно расковыривала их принципы: вместо характерной сухой рефлексии подсовывала эмоции, от интенсивности которых хотелось вжаться в стену, вместо ледяного анализа — предельно личные истории. Из-за этого текст, заложенный в ее произведения, часто пробуксовывал. Хотя на деле они представляли собой ту же самую тонкую работу с проблемами языка и визуальностью (как, скажем, у группы «Коллективные действия»), но нарочно закамуфлированную внешними эффектами — как в проекте «Без названия», основанном на семейном фотоархиве, за который Нахова и получила премию Кандинского. Каждый ее проект (будь то виртуальная велосипедная прогулка до дома художницы в Нью-Джерси или инсталляция «Родная речь») был сложным организмом, внутри которого что-то урчало, звякало, шевелилось.

«Рай» должен продолжить начатую еще в 1980-е историю с «Комнатами» — теми самыми первыми тотальными инсталляциями, которые Нахова громоздила в своей двушке на Малой Грузинской. Там она одновременно была творцом и жильцом своих произведений, автором, полностью слившимся с персонажем.

Комната — белый куб, комната, от потолка до пола залитая серой краской, комната, оклеенная вырезками из женских журналов, выступали глобальными метафорами, а то и синекдохами. В отличие от подобных проектов Кабакова, который засовывал коммунального человека внутрь подгнившего советского мифа,

эти работы Наховой никогда не отличались нервозностью. Социальной критики застойного брежневского режима в них было не больше, чем вопросов о восприятии дома вообще.

В отличие от работы «Без названия» (склеенного из видео, холста и объекта триптиха о травле и репрессиях), инсталляция «Рай» бьет в глаза отсутствием автора. Нахова самоустранилась, предоставив пространству возможность работать самостоятельно. Ее «Рай» функционирует по тому же механизму, что и знаменитая «Цистерна» Александра Бродского (художник развесил подсвеченные изнутри и едва колышущиеся на искусственном ветру белые занавески внутри заброшенного подземного коллектора):

Нахова берет обезличенное, скучное, серое и помещает в непригодную для повседневности форму — фактически в склеп.

Фрагментарность этих видео преодолевается опять же за счет выставочного пространства, которое оказывается встроено в повествование: к снятым в тоннеле метро зарисовкам ведет тоннель винохранилища.

Нахова под лупой, до лопнувших в глазах сосудов рассматривает рутину, которая перетекает из одного зала в другой. Ее «Комнаты» были вывернутым наизнанку частным пространством. «Рай» представляет собой место общественное, загнанное в подвал.

Тотальность здесь впервые взята в раму: море Нахова сжимает до бассейна, рай — до плывущих по полу облаков.

Вместо инсталляции-спектакля, зрелища, она предлагает бесконечную текучку выхваченных из повседневности кадров. Этот рай, конечно, больше напоминает чистилище — зону вечного ожидания в аэропорту, какой ее изобразила, например, АЕС+Ф в видеоработе «Священная аллегория».

Подглядывание за зависшими в облаках обывателями, правда, оставляет после себя ощущение неловкости. Зритель оказывается частью инсталляции, но вскоре обнаруживает, что она — лабиринт, давно похеривший своего минотавра.

Реклама ... Рекламодатель: TECNO mobile Limited
Erid: 2RanynFDyWp