Цивилизация
«Чак! Послушай! Ты искал новый звук! А послушай-ка вот это», — кричит Марвин Берри в трубку своему кузену Чаку в знаменитой картине Роберта Земекиса «Назад в будущее». В это время герой фильма, прилетевший на машине времени из 80-х в 50-е, Марти Макфлай с гитарой в руках развлекает гостей школьной дискотеки «Johnny B.Good», анонсировав ее как «одну классную старинную вещь». Музыка Чака Берри из нынешнего времени действительно кажется какой-то удивительной, не постаревшей классикой, как будто действительно перенесенной из современной эпохи туда, в историю музыки.
А слово «смерть» рядом с именем самого живого классика рок-н-ролла — абсурдом.
Первые строки его биографии, будь они написаны сейчас, вполне подошли бы какому-нибудь гангста-рэпперу: будучи еще школьником, он с друзьями ограбил несколько магазинов, был пойман и загремел в тюрьму. Откуда был освобожден досрочно — в том числе за успехи в художественной самодеятельности:
находясь за решеткой, он собрал небольшой квартет, который, по мнению дирекции исправительного учреждения, немало способствовал социальной реабилитации заключенных и вообще был хорошим примером плохим парням.
Выйдя, он работал на самых разных поприщах, и в небольшой клуб в Сент-Луисе устроился, в общем, тоже для дополнительного заработка, позволившего сочетать приятное с полезным. А еще — черный блюз с белым кантри. Для Америки 50-х, в которой, скажем прямо, расовые предрассудки были еще далеки от преодоления, это было ново.
Когда на его концерты черные стали приходить вместе с белыми, стало ясно, что у молодого исполнителя есть большие перспективы.
В 1955 году по совету Мадди Уотерса он встретился с Леонардом Чессом и подписал контракт с его Chess Records. Именно там один за другим вышли «Rock-n-Roll Music», «Johnny B.Good», «Brown Eyed Handsome Man» и другие вещи, которые потом — почти моментально — станут классикой того, что сейчас называют рок-н-роллом. Собственно, дальнейшее, строго говоря, это почти непрерывная история успеха. Если не считать перерывы на судебные процессы: в далеком 1979-м его судили за неуплату налогов, а в более близком 1990-м — за установку камер наблюдения в женском туалете принадлежавшего ему заведения.
После 1979-го Берри полностью переключился на гастрольную деятельность — зачем писать новые песни тому, у кого старые буквально лучше всех?
Россия дождется его только после конца СССР, а в 1970-х он доходит до столичной публики только в виде редких записей — их сначала записывают на «ребра», потом их начинают привозить загранкомандированные, перепродают фарцовщики портовых городов, которые сам приобрели их у матросов заходивших в эти гавани кораблей. Широкая известность в России к ним приходит через третьи руки — в 1987 году выходит пластинка «Вкус меда» — составленная фирмой «Мелодия» сборная солянка из разных песен The Beatles. На ней среди прочего — зажигательная версия «Rock-n-Roll Music» в исполнении Ринго Старра. В любви к нему в знаменитой биографии «великой четверки», написанной журналистом Хантером Дэвисом, расписывается не только Ринго, но и Джон Леннон.
Наряду с Мадди Уотерсом Леннон называет имя Чака Берри среди тех, кто «взорвал в его голове бомбу» и сподвигнул его взять в руки гитару.
Стоит признать, что кроме «Битлз» свои кавер-версии песен Чака Берри исполняли еще и The Rolling Stones, The Yardbirds и многие другие герои «британского вторжения» — но они сквозь «железный занавес» просачивалась куда менее эффективно, чем четверка из Ливерпуля.
Зато стоило Советскому Союзу приказать долго жить, а концертному бизнесу — выйти из подполья, как сам Берри стал приезжать в Россию с завидной регулярностью. То, что происходило на его концертах в Кремле, можно было назвать подлинным народным единством — не хуже того, что можно было наблюдать в клубах Сент-Луиса полвека назад.
В душном зале рядом отплясывали старые хиппи и Евгений Хавтан, а артист на сцене воспринимался чем-то средним между чертиком из табакерки и Дедом Морозом — то есть существом совершенно невероятным.
«Roll Over Beethoven», «Назад в будущее», его знаменитый талисман — моряцкая фуражка, в которой он выходил на сцену, фирменная утиная походка — при упоминании имени Чака Берри каждому приходит в голову что-то свое.
Причем это именно тот случай, когда и имя артиста — уже будто бы не совсем имя, а мантра, заклинание, символ чего-то очень важного. Вроде бы рок-н-ролл изобрели немного раньше, чем Берри записал первые аккорды (не намного, всего года на четыре), но Чак стал больше чем изобретателем — он стал синонимом этого понятия. Именно на его концерте вроде бы впервые смешались белая и черная части аудитории, слившись в едином танце. В свете последних событий ни у кого, пожалуй, не повернется язык говорить о полной победе над расизмом в Америке, но очевидно, что Берри сделал в этом направлении несколько внушительных шагов — смеха ради, утиной походкой. Впрочем, его вклад куда шире вопросов расовой терпимости. Он собственным примером, с невероятной легкостью доказал, что
музыка — универсальный язык, не ведающий расы, пола, возраста и прочих навязанных ей категорий.
Повторим для верности еще раз: смешав в 1950-х расхлябанный бой кантри-гитары с блюзовыми гармониями, он создал то, благодаря чему не только музыка, но и весь мир стали такими, какими мы их знаем.
В прошлом году, в день своего 90-летия, Чак Берри анонсировал первый за почти сорок лет новый альбом, который теперь станет посмертным. Называться он будет просто и ясно: «Chuck».
<4>
