Цивилизация
Минэкономразвития внесло в правительство два сценария социально-экономического развития России до 2030 года: инновационный и энерго-сырьевой. Оба исходят из умеренного роста цен на сырье — в среднем на 1—1,5% в год в реальном выражении. Предполагается, что к 2020 году баррель российской нефти Urals будет стоить $101, а к 2030 году — $40. Во время замедления глобального экономического роста вероятно снижение цен на нефть на 15—20% от основного тренда.
Главное различие состоит в том, будут ли готовы власти заниматься инновациями и модернизацией за счет сохраняющегося бюджетного дефицита.
«Модернизировать транспортную инфраструктуру, поддержать образование и науку и одновременно обнулить дефицит бюджета невозможно», — прокомментировал сценарии замминистра экономического развития Андрей Клепач.
Согласно подсчетам Минфина, на сбалансированный бюджет планировалось выйти к 2015 году, но накануне министр экономического развития Эльвира Набиуллина заявила, что реализация инновационного развития сценария экономики потребует сохранения дефицита казны в пределах 2% ВВП и после 2015 года.
Согласно подсчетам Минэкономразвития, в случае выбора инновационного пути дефицит бюджета в размере 2—3% ВВП придется сохранить до 2025 года, а госдолг России после 2025 года превысит 30% ВВП. Сейчас, по данным Минфина, этот показатель втрое меньше — 9,5% ВВП.
Но зато реализация инновационного сценария позволит к 2030 году снизить энергоемкость экономики почти вдвое, а долю высокотехнологичного сектора увеличить до 20% ВВП с нынешних 12%. Среднегодовые темпы роста ВВП могут составить 4—4,2%. Расходы на здравоохранение возрастут до 7,1% ВВП, на образование — до 6,8% ВВП, на науку — до 3% ВВП.
Если же власти поставят во главе угла сбалансированный бюджет, то об инновациях придется забыть, их развитие будет опираться лишь на импорт технологий и знаний.
В результате к 2030 году расходы на научные исследования возрастут всего до 2% ВВП с нынешних 1,2% ВВП, на здравоохранение — до 5,2% ВВП с 4,9% в 2010 году, а расходы на образование даже незначительно сократятся — до 4,4—4,9% ВВП с 5%. Если реализуется этот сценарий, то среднегодовые темпы роста ВВП могут составить 2,9%, а доля России в мировой экономике снизится с нынешних 3% до 2,6%. «Реализация энерго-сырьевого сценария базируется на уже сложившихся тенденциях. Естественно, он более реалистичен, и развитие по нему не является катастрофой. Но в этом случае российская экономика будет расти темпами ниже среднемировой, и наша доля в мировом ВВП будет снижаться. В инновационном сценарии ситуация противоположная: темпы роста будут опережать среднемировые и доля экономики России будет расти», — заключил Клепач.
Скорее всего, за базовый сценарий будет принят инновационный, тем более что Минэкономразвития готовится внести в правительство Стратегию инновационного развития до 2020 года, которую сейчас обсуждает с бизнесом и научным сообществом. Никаких рисков для макроэкономической стабильности этот сценарий не несет, уверены эксперты.
«Долг в 30% ВВП — это очень мало. Кроме того, он дешевый в обслуживании: в отличие от Белоруссии мы занимаем не под 9%, а под 5%»,
— объясняет глава аналитического департамента московского офиса BNP Paribas Юлия Цепляева.
Проблема в другом: даже сохранение бюджетного дефицита может не запустить инновационный двигатель развития экономики. «По духу это сочинение не отличается от того, что Минэкономики пишет уже лет 15, предлагая увеличить расходы на национальную экономику и инвестиции, но мы все равно почему-то развиваемся по инерционному сценарию. И я не уверен, что к 2030 году это изменится. Более того, когда я дохожу до строчки о цене нефти, я не хочу читать дальше документ.
При инновационной схеме развития стоимость нефти вообще не должна упоминаться, мы не должны от нее зависеть»,
— говорит главный экономист ИК «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков. Все дело в недостатках институциональной среды. «Правительство пытается «запустить» модернизацию за счет дополнительных госсредств, но за счет только одних госинвестиций структуру экономики не поменять. Как бы это банально ни звучало, но лучше было бы повысить контроль за расходованием бюджетных средств и их эффективностью, попытаться хотя бы в этой сфере снизить коррупцию, оптимизировать численность госслужащих и таким образом сэкономить часть средств», — перечисляет главный экономист ING Россия Дмитрий Полевой, напоминая, что в прошлом году на одних только госзакупках потеряли 1 трлн рублей. «Надо задуматься о качестве институтов, чтобы была уверенность инвесторов, прежде всего отечественных, в завтрашнем дне», — соглашается Гавриленков.
«В последние годы, особенно перед кризисом, Россия активно наращивала расходы на образование и науку, начала несколько новых инфраструктурных проектов, но значимого эффекта на качество роста это не имело», — приводит пример главный экономист Сбербанка Ксения Юдаева. Так что
существенных прорывов от простого увеличения финансирования ждать не придется.
«За пределами сценариев осталась политика по совершенствованию институтов и кардинальному улучшению бизнес климата. Без нее оба сценария, скорее всего, являются несбыточными, и возникает угроза третьего сценария с бюджетным дефицитом без развития», — подытоживает эксперт.
