Зюзякин: готовился на вылет в Минск, но тренеры сказали, что я остаюсь со второй командой «Локомотива» на один матч

Хоккеист молодежной команды ярославского ХК «Локомотив» Максим Зюзякин, который должен был в среду лететь в Минск, поведал о своих чувствах.
«Меня сейчас вообще не волнует — летел я или не летел и почему не попал на рейс, — сказал Зюзякин «Советскому спорту». — Команда — вторая семья для любого спортсмена. И у меня вдруг погибло 36 близких людей. Да не думаю я о себе! Я скорблю по ребятам. А винить… В этой аварии от меня ничего не зависело. В последнее время мы стали называть себя семьей. Со многими ребятами я уже семь лет общаюсь. Да, были и самые близкие друзья – Юра Урычев и Данила Собченко. Мы же все с одного года… Почему Урычев решил лететь со сломаными пальцами на руке? — Так уж водится в команде. Травмированные игроки тоже ездят, чтобы потренироваться вместе с составом. Не терять форму и чувство локтя. После катастрофы звонили друзья Урычева. Никто точно не знал — был ли он в самолете. Но я-то был в этом уверен. Ведь мы разговаривали по телефону за два часа до вылета. Его последние слова? Да просто «пока-пока»… Я там просил его одну вещь забрать… Что уж теперь. Мы всегда были вместе. И нам от этого было здорово. Юру воспитывала мама. Даже не представляю, как она будет жить без него. Она на отдыхе была, в Турции. В четверг прилетает. Я ей не звонил. Если честно — просто сил на это не нашел. У меня язык не поворачивается сказать, что Юрки уже нет. О будущем сейчас вообще не думаю. Только о ребятах… До похорон меня ничего не интересует. Накануне вылета мы вместе тренировались. Я готовился на вылет в Минск. И вдруг вечером звонок. Тренеры сказали, что я остаюсь со второй командой на один матч. А потом пообещали вернуть меня обратно в состав. Я должен был подъехать в Чехов на поединок с «Витязем». А в среду утром я виделся еще с персоналом — когда форму забирал. Все было как обычно. Настроение у ребят нормальное, сердце ни у кого не екнуло. Рутина. Папа и мама бросились меня обнимать и долго отпустить не могли. Сейчас Петра Ильича Воробьева благодарят. Первый день я ходил как замороженный. Ни на что не реагировал. Сейчас… Пытаюсь привыкнуть, поверить… Пока не получается».