Цивилизация
В четверг комиссия Мосгордумы по науке и образованию разбиралась с проблемами адаптации детей мигрантов в столице. Получать образование в московских школах и медицинскую помощь в медицинских учреждениях дети-иностранцы должны вне зависимости от миграционного статуса их родителей, заявил председатель комиссии Евгений Бунимович. «Мы будет лечить и учить детей вне зависимости от легальности пребывания в Москве их родителей, — сказал он. — Но если снять розовые очки, то можно увидеть, что за этой принципиальной позицией стоит множество сложностей с ее реализацией. Миграция — один из тех процессов, который начался в Москве недавно, и мы не были к нему готовы».
По данным заместителя руководителя департамента образования Юрия Горячева, сегодня в столичных школах обучается около 70 тыс. детей из семей мигрантов, приехавших в Москву в период с 2001 по 2006 год. В том числе около 30 тыс. детей из ближнего и дальнего зарубежья. Наибольшее их число приходится на школы Юго-Восточного, Южного и Восточного округов города. Статистики по обучающимся в колледжах подросткам и дошкольникам в департаменте нет. За последние годы выросло число учащихся-мигрантов из Средней Азии, Казахстана, Молдовы, Вьетнама, по-прежнему велика доля выходцев из Закавказья.
«В основном это дети трудовых мигрантов со слабым знанием или незнанием русского языка, отсутствием достаточных для социализации знаний об основах российского законодательства, культуры, истории, традиций, норм поведения в быту», — отметил Горячев.
Часть детей мигрантов обучается в 38 школах с этнокультурным компонентом образования, где, возможно, и чувствуют себя более комфортно, но не могут выучить русский язык. И в этом смысле в лучшем положении оказываются ученики обычных школ, где открыты группы дополнительного изучения русского языка (по данным Юрия Горячева, в школах Москвы их открыто 268). Но наибольшие надежды чиновники возлагают на 11 окружных «Школ русского языка», где в течение года дети готовятся к поступлению в общеобразовательную школу. Примерно четверть контингента «Школ русского языка» формируют дети мигрантов из дальнего зарубежья, остальные — из стран СНГ и российских регионов. Около 23% детей готовятся к обучению в 1 классе, 28% — в следующих классах начальной школы, 48% проходят программу подготовки к 5–9 классам общеобразовательной школы.
По мнению Юрия Горячева, система «Школ русского языка», где детей мигрантов готовят к будущему обучению — оптимальный вариант интенсивной языковой подготовки к проживанию в столице. Но и этого крайне мало, сейчас в таких школах обучаются всего 268 детей мигрантов. Остальные идут со своими проблемами в школы по месту жительства, где ни школьники, ни их родители не испытывают восторга по поводу появления в классе плохо владеющих русским языком и не ориентирующихся в обстановке новичков.
«Жители города в штыки воспринимают мигрантов, и с полученным детьми негативным настроем в семье школе не справиться, — считает зампред профильной комиссии Мосгордумы Татьяна Потяева. — Не хотят лишних проблем и директора школ».
Между тем, по словам Горячева, школ, старающихся отпихнуться от детей мигрантов, все же меньше, чем не желающих связываться с ними детских поликлиник. «Сейчас в прессе расписывают ужасы о том, что мигранты больны и заразны, и в значительной степени так оно и есть. Но это говорит о том, что проблему надо срочно решать, а у детей нет страховки, они не прикреплены к поликлиникам».
Впрочем, замруководителя департамента здравоохранения Иван Лешкевич тут же заявил, что это неверная информация. По его данным, в прошлом году в семьях, проходивших медицинское обследование для получения вида на жительство, было обнаружено только два ребенка, больных туберкулезом, и один — сифилисом. «Основные цифры по заболеваемости дают не семьи с детьми, а приезжающие на заработки одиночки, среди них отмечено 710 случаев туберкулеза, 1400 — сифилиса и 13 тыс. гепатита», — пояснил чиновник.
Что до медобслуживания, то, по его словам, именно сейчас дети мигрантов из дальнего зарубежья и СНГ прикрепляются к медицинским учреждениям через приемную департамента здравоохранения, и в день через эту приемную проходят до нескольких сотен человек. А в школах они вместе со всеми проходят обязательную диспансеризацию и вакцинацию. Кроме того, заявил Лешкевич, город бесплатно оказывает акушерскую помощь женщинам-мигранткам. Что немудрено: каждый третий ребенок, родившийся в 2007 году в Москве — из семьи мигрантов: более 30 тыс. из 101 тыс. новорожденных. В 83% случаев это семьи из Подмосковья или других регионов России, остальные — иностранцы. Впрочем, признаются чиновники, теория все же далека от практики.
Мы давно объяснили директорам школ, что они должны без ограничений принимать детей мигрантов, но они не берут, и все, — заявил Горячев. — То же самое и с поликлиниками». «А вот мы берем всех», — подключился к обсуждению замначальника милиции общественной безопасности ГУВД столицы Григорий Краснов.
Как сообщил Краснов, до 27% преступлений, совершаемых в столице несовершеннолетними, дело рук иногородних, а треть детей, задерживаемых за попрошайничество — иностранцы. При этом, подчеркнул он, непосредственно в школах серьезных ЧП не зарегистрировано, только «единичные случаи конфликтов на национальной почве».
По мнению правозащитников, в Москве нет дискриминации детей по признаку гражданства. Но и возиться с ними тоже особенно никому не хочется.
По словам уполномоченного по правам ребенка в Москве Алексея Голованя, серьезные проблемы возникают у детей мигрантов, когда они остаются без родителей. «В таких случаях органы опеки и попечительства должны брать на себя обязанности законного представителя ребенка, оказывать ему содействие в получении гражданства, вида на жительство, — рассказал уполномоченный. — Но они не хотят возиться, и держат таких детей до совершеннолетия в приюте, не давая 16–17-летним подросткам возможности ни получать профессию, ни зарабатывать».
Еще большие проблемы возникают у детей из семей беженцев, прибывших из стран, спецслужбы которых тесно сотрудничают с российскими.
«О какой адаптации беженцев (у трудовых мигрантов другая ситуация) можно говорить, когда это «сотрудничество» со спецслужбами, в частности узбекскими, уже давно вышло за все разумные рамки, — считает представитель комитета «Гражданское содействие» Елена Рябинина. — Людей десятками отлавливают на территории России, задним числом вносят в списки объявленных в розыск, а их детей используют в качестве приманки, чтобы держать на крючке. Таких детей родители вообще боятся выпускать из дому».
По мнению куратора Центра адаптации детей мигрантов при комитете «Гражданское содействие» Людмилы Гендель, отпускать детей далеко от дома боятся не только беженцы, но и трудовые мигранты. «15–16-летних мальчишек могут запросто задержать, поэтому они ходят по городу, только со справками из школы, — объяснила она. — А с маленькими вообще может случиться все что угодно». По словам правозащитницы, этими страхами объясняется и то, что детей не отпускают учиться в расположенные на другом конце города школы с этнографическим компонентом или в «Школы русского языка».
Впрочем, по мнению Людмилы Гендель, в Москве дела обстоят еще не самым плохим образом — детям мигрантов хотя бы не отказывают в лечении и образовании. Уже за МКАД ситуация резко меняется.
«К нам потоком идут жалобы из Подмосковья на отказ в медицинской помощи детям, — рассказала она. — Мы обращаемся в министерство здравоохранения области и тоже получаем отказ. Был случай, когда не стали лечить онкологическое заболевание у ребенка из Грузии из-за отсутствия у него российского гражданства или статуса беженца. И при этом никто не нарушает закон, просто действующий федеральный закон позволяет оставить ребенка без медицинской помощи».
