Цивилизация
За последние два года россиянка Алиса Клейбанова не выиграла ни одного теннисного турнира, однако ее имя хорошо знакомо миллионам болельщиков во всем мире. Весной 2012 года они были шокированы сообщением: у спортсменки обнаружен рак лимфатических узлов второй степени, так называемая болезнь Ходжкина. Лечение страшного недуга проходило в Италии и заняло десять месяцев, но уже начиная с нынешнего сезона спортсменка снова участвует во всех соревнованиях Женской теннисной ассоциации. Корреспондент «Газеты.Ru» встретился с Клейбановой на «Ролан Гарросе» и не мог не восхититься ее мужеством.
— Алиса, значит ли ваше возвращение на корт, что вы окончательно выздоровели?
— Сейчас я считаюсь полностью здоровой. Врачи дали разрешение на участие в тренировках и соревнованиях без ограничений. Другое дело, обещать отсутствие рецидивов они не могут. Поэтому я нахожусь под строгим контролем: раз в три месяца обязана проходить полное медицинское обследование.
Так будет в течение пяти лет. Только после истечения этого времени можно будет сказать, что я выздоровела.
— Понимаю, что вам неприятно вспоминать о прошедшем, но не могу не спросить... Самый страшный момент во всей этой истории был, когда вы узнали диагноз?
— Как ни странно, сам диагноз в шок меня не поверг. Проблемы со здоровьем начались у меня задолго до того, как стало известно о раке. Обычное лечение не помогало, и где-то в глубине души я начала подозревать: дело может приобрести очень серьезный поворот. Подсознательно я была готова услышать любой вердикт врачей. Самое страшное наступило, когда началось лечение. Вы же понимаете, что борьба с такой болезнью приводит к целому ряду негативных последствий. Как внутренних, так и внешних...
— В подобных ситуациях многие люди обращаются к Богу...
— Я не искала поддержки на стороне — у друзей, Бога или в книгах других спортсменов, поборовших рак. Силу для возвращения находила в самой себе. Обычным человеком, а тем более тяжелобольным, я так и не стала. В глубине души продолжала оставаться спортсменкой.
Главной силой, которая все время гнала меня вперед, было стремление вернуться на корт. И уверенность, что я смогу это сделать.
— Приоритеты в вашей жизни не поменялись?
— Моим главным приоритетом по-прежнему остается теннис, я сейчас сконцентрирована только на нем. Нужно использовать оставшиеся в большом спорте годы, чтобы развить карьеру. Об удовольствиях вне корта я даже не думаю. Выкладываюсь в каждом матче и тренировке, именно это доставляет мне самое большое удовольствие. Быть среди сильнейших теннисисток мира, чувствовать себя среди них своей — вот главное счастье моей жизни. Не хочу, чтобы меня воспринимали как инвалида.
— Какой момент после возвращения стал самым сложным?
— Что-то одно выделить не получится, первые год или даже полтора были очень трудными. Только вроде начнешь тренироваться, а тело уже устало, руки-ноги не слушаются. При этом никто не мог сказать, когда период адаптации пройдет и можно будет давать полные нагрузки. Напряжение было адским, как физически, так и психологически... Перелом случился в середине прошлого года: я начала входить в ритм, стало немного проще. Сейчас у меня иногда наступает ранняя усталость, но это кратковременные проблемы. С тем, что было раньше, их даже сравнивать нельзя.
— Мир спорта считается очень жестоким, сантиментов он не приемлет и слабых не прощает. Вы согласны с этим?
— Я убедилась в этом еще в юниорском возрасте. Тем более речь идет о теннисе — индивидуальном виде спорта. Здесь все зависит только от тебя — твоих решений, твоей настойчивости и воли. Поэтому я и не особенно рассчитывала на чье-то снисхождение. Это мой тренер верил, что организаторы хотя бы на первых порах будут давать wild card для участия турнирах. Они ведь обещали: мы тебе поможем, дай только знать, когда вернешься в тур. Но вот это произошло, и все тут же отвернулись. Кроме Москвы и Дохи, ни на одном из турниров wild card получить мне не удалось. Но я не жалуюсь, эта ситуация только сделала меня сильнее.
К счастью, у меня остался замороженный рейтинг, который позволял попадать на крупные турниры и, проходя дальше, набирать дополнительные очки. Благодаря этому я снова вернулась в сотню сильнейших.
— Как отнеслись к вашему возвращению соперницы?
— У меня хорошие отношения практически со всеми девочками из тура. И все они были рады меня видеть. Другое дело, эта радость длится день-два, потом все входит в привычное русло. Никто не будет держать в голове, что ты еще недавно лежала в больничной палате. Раз вернулся, значит, такой же, как все, и должен сражаться по общим правилам. Никто жалеть тебя не будет.
— Истории преодоления часто привлекают к себе спонсоров. Вы чувствуете их повышенный интерес?
— Нисколько. Спонсоров интересуют только высокий рейтинг, победы на крупных турнирах и твой имидж в качестве успешного спортсмена. Это в очередной раз доказывает, что всего нужно добиваться самому. Да я никогда и не собиралась давить на жалость. Живу теннисом и тренируюсь по несколько часов в день для того, чтобы одерживать победы на корте.
Все остальное — интерес спонсоров и СМИ, известность в среде болельщиков — только дополнение к моему основному занятию, хотя и приятное.
— Вы демонстрируете потрясающее мужество. Мне кажется, вашим близким перенести всю эту ситуацию психологически было гораздо сложнее.
— Согласна, ведь их спорт не поддерживал так, как меня. Самое ужасное, что может быть на свете: когда ты рядом, но помочь ничем не в состоянии. Видеть, как мучается твой близкий, — это очень тяжело. Получалось, что физически от лечения страдала я. А психологически основную нагрузку несла моя семья.
— Родители успели отойти от этого удара?
— Думаю, до конца они не отойдут никогда. Эта история оставила след в душе на всю жизнь. Хотя внешне все вроде бы вернулось на круги своя. Отец — именно он воспитал меня — трясется над каждым моим чихом. Однако то, что я вернулась на корт, хорошо себя чувствую и постепенно поднимаюсь в рейтинге, добавляет ему спокойствия. Да и что папа может сделать: все решения в своей жизни я принимаю сама.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице «Ролан Гаррос».
