Цивилизация
Как ни печально, с огромной вероятностью узнать что-либо разумное о том, каким будет состав правительства России под руководством в рекордные сроки утвержденного Госдумой премьер-министра Виктора Зубкова, будет невозможно. Не думаю, что министр финансов Алексей Кудрин, еще в среду ожидавший узнать свою предсказуемую судьбу в правительстве к понедельнику, ошибался. Как раз в среду, исходя из того что Владимир Путин достаточно внятно артикулировал цели, преследуемые им при смене кабинета, предполагать, что глава государства действует по заранее заготовленному плану, было естественно. К пятнице объяснения президента о причине снятия правительства Фрадкова накануне парламентских выборов стали гораздо более туманными. В субботу, когда аппарат правительства был отпущен на внеплановый выходной, появились подозрения, что «план Путина», который, как теперь знает вся Москва, «победа России», вряд ли надлежит к немедленному исполнению. К вечеру воскресенья, когда высокопоставленные источники «Ъ» в Кремле пояснили, что Виктор Зубков не полетит в Сочи на встречу с главой государства, появились сомнения и в том, что «план Путина» в той части, в которой он описывает перспективу реформы в правительстве России, подробен. Полагаю, к среде, когда, предположительно, выяснится, каким будет новый дизайн правительства России, который господин Зубков должен представить президенту (или наоборот), уже будет очевидно, что в значительной мере все, что происходило на прошлой неделе во власти, было не хитроумным политическим шагом кремлевских стратегов, а экспромтом, вызванным острой необходимостью.
Не думаю, что «план Путина», вознесший собиравшегося, вообще говоря, не в премьеры, а в сенаторы от Ленинградской области главу Росфинмониторинга в кресло председателя правительства, существовал хотя бы в августе 2007 года.
Когда Владимир Путин говорил участникам клуба «Валдай», что у кабинета Михаила Фрадкова был шанс дожить до мая 2008 года, он не только не лукавил, но и, видимо, преуменьшал.
Предложу свою версию происходящего: в прошлые воскресенье-понедельник премьер Фрадков настолько устал от нараставшего с июня потока полуинформации-полуслухов о его замене на первого вице-премьера Сергея Иванова, что попросил Владимира Путина подтвердить ее или опровергнуть. Поскольку сделать этого президент был не в состоянии, а работать в атмосфере нарастающего бардака в Белом доме все равно было невозможно, и был вытащен из колоды козырь высокой масти — Виктор Зубков, человек, непосредственно не причастный ни к кому-либо из мастеров искусства катить одну осадную башню на другую, причем обе все ближе к зубчатым стенам. А там разберемся, как дела пойдут.
Возможно, эти соображения как-то помогут политологам рисовать квадратики-министерства в будущем устройстве Белого дома, вписывая под вопросами в них имена министров. Но, мне кажется, это довольно бессмысленное занятие: если моя версия верна, история третьего кабинета министров при президенте Владимире Путине продолжала рисоваться в эти выходные и пока еще не нарисована.
Единственным политологом, который в какой-то степени угадал назначение Виктора Зубкова на пост преемника, является президент ИИЦ «Панорама» Владимир Прибыловский. Именно он как раз в момент перемещения зятя господина Зубкова, Анатолия Сердюкова, из кресла главы ФНС в кабинет министра обороны, в феврале, заметил, что глава Росфинмониторинга имеет шансы занять премьерское, а то и президентское место. Как и все, кому приходится зарабатывать на жизнь мутным политологическим ремеслом, Владимир Прибыловский наверняка имеет в голове некоторые сложные умопостроения, каковы социологические, внутриполитические, внешнеполитические, подводные, надводные и даже теллурические течения, создающие комбинации во власти. Но в основном глава «Панорамы» занимается не этим. Он один из немногих людей в России, который аккуратно составляет архивы-досье на крупных игроков политической сцены. Иными словами, коллекционирует не столько политические, сколько человеческие истории. И таким образом сотни плакатов «Единой России» о «плане Путина» становятся вместо загадочных смешными:
Владимир Прибыловский не угадал имя премьера за полгода до того, как Владимиру Путину приходит в голову это смелое кадровое решение, а предсказал логику решения, принятого на ходу.
В этом смысле мало что изменилось во власти не только с 1998 года, но и с 1990-го: Борис Гребенщиков спел свою «Долгая память хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу» гораздо раньше. Память у участников битв в кабинетах Совмина РСФСР все такая же долгая и все так же хуже.
Потому и Зубков, что круг все так же узок: а некому больше — вот и весь план.
Конечно, можно возразить, что история кооператива «Озеро» — не скрижаль тайного президентского послания неким «элитам», а лишь руководство к вычислению близости к лабрадору Кони и опекающему собаку другу. Действительно, на длинные истории человеческих отношений, из которых формируется новейшая история российской власти, также влияют разнообразные внешние факторы, которые можно называть и социально-экономическими, и геополитическими, и идеологическими, и прочая, и прочая. Важно, что любое расхождение в вопросах идеологии для участников длинных историй выглядит на порядок менее значимым, чем эпизод 1994 года, в котором Иван Алексеевич повел себя по отношению к Игорю Рудольфовичу так странно, что Сергей Васильевич сказал буквально следующее…
Сверху, возможно, все выглядит так же, как и в 1994 году. Но в массе своей нынешняя власть в России если чем-то и объединена, то уже не осознанием своего общей судьбы, высокого положения и единообразного происхождения, а, скорее, близким по параметрам стандартам личного потребления: бог с тобой, что не из питерской ФСБ, зато в Лондоне в одних местах бываем и в Москве по одной трассе ездим, друг... Было бы прекрасно для прогноза, если бы в Кремле находились андроиды, запрограммированные Собчаком и Андроповым. Но, увы, это совершенно обычные люди, какое бы представление о себе они не от великого государственного ума ни создавали.
С этой точки зрения происходившие на прошлой неделе события в Кремле — тщетная попытка Владимира Путина и его ближайшего круга защитить монопольное право представлять свою историю как государственную.
Пресловутый кооператив «Озеро» — лишь указание на ту историю группы людей, которая длится едва ли не с 1988 года, когда райкомовец Зубков удачно порешал вопросы с несколькими другими людьми о землеотводе: возможно, когда-то эта история появится в чьих-то мемуарах. Российскую власть последних двух десятилетий, как политическую, так и финансовую, не раз уже подводило это ощущение герметичности власти, замкнутости ее между двумя площадями и пятнадцатью кабинетами, возможности решить все пятью телефонными звонками, тремя разговорами и парой дней работы внешних мальчиков-консультантов. И, когда выясняется, что для конструирования рабочей версии реальности уже недостаточно памяти о кружках в Санкт-Петербурге, даче в Волынском, салона на Тверской, офиса на Триумфальной и дома приемов «ЛогоВАЗа», начинается судорожный поиск выхода. Может, позвонить еще раз по старым телефонам старым друзьям?
Cейчас, возможно, и ломается это прекрасное прошлое, которого еще хватает для настоящего, но совершенно недостаточно для будущего.
Жизнь не стояла на месте последние 15 лет и последние 8 лет. Конечно, претенденты тоже создавали свои «кружки», копируя поведенческие паттерны старших товарищей, но, уверен, это было занятием вполне пустым: если я правильно понимаю, в том и беда в Кремле, что жизнь в нем потеряла замкнутость. История кабинета министров Михаила Фрадкова — это история о том, как пересекаются друг с другом несколько разных длинных историй во власти: такой неоднородности в Белом доме не было, пожалуй, с 1994 года. И фигуры двух «преемников» президента Путина, Сергея Иванова и Дмитрия Медведева, — результат столкновения этих историй. Выяснилось, что «исторические кланы» на деле — описательная условность, что новый друг может быть лучше старых двух, а чужой человек из соседнего ведомства может не только рассказывать чумовые истории о своем начальстве, но и быть союзником. Был чужой — стал свой: проверен в деле. В новом деле.
К тому же людей, у которых есть свои личные длинные истории и без которых сейчас не обойтись, к 2007 году оказалось слишком много. Чем братство партнеров по созданию «Русского алюминия» в 1999 году хуже, чем московские молодые коммунисты? Чем создатели «Рособоронэкспорта» хуже, чем покровители нефтяных труб из Минпромэнерго? Чем авторы Конституции России лучше, чем участники операции по вызволению двух убийц Зелимхана Яндарбиева из Катара? Разумеется, мне лично противны большинство этих историй, но — отплевываясь от их привкусов — история кооператива «Озеро» давно не единственная некрасивая история, имевшая последствия для власти. В этом смысле Владимир Путин, назначающий Виктора Зубкова премьером, — последний романтик эпохи, начинавшейся в ленинградских НИИ и московских клубах научно-технического творчества молодежи: молодая шпана уже тут как тут, и этих историй она не только не помнит, но уже и не записывает. Скучно.
Будущий кабинет министров будет неизбежно более пестрым, чем предыдущий, и баталии внутри него будут более острыми, чем при Фрадкове.
Создать «кабинет одной истории» сейчас означает потерять монопольную власть очень быстро, создать «кабинет многих историй» — потерять медленно.
Не удивлюсь, если Владимиру Путину придется думать над дизайном будущего правительства долго. Это не значит, что в мае 2008 года власть в России сменится на что-то принципиально другое. Это значит, что все уже изменилось вчера, остается лишь плакать о молоке, пролитом десяток лет назад и не тобой.
